Тезисы об экономической науке

Я памятник себе воздвиг нерукотворный...

– А.С.Пушкин

Неделю назад, 15 мая 2023 года, направил свои стопы в мир иной великий экономист Роберт Эмерсон Лукас. Историк по образованию, он работал в своей альма-матер – Чикагском университете, и за свои труды он в 1995 году удостоился премии по экономике памяти Альфреда Нобеля, с формулировкой "за развитие и применение гипотезы рациональных ожиданий, изменение основ микроэкономического анализа и точки зрения на экономический анализ". Наиболее известен он тем, что в конце 70-х годов прошлого века выступил с набором суждений, которое позже назвали "критика Лукаса", при этом критике подверглось кейнсианство, стремительно терявшее тогда свои позиции, оказавшееся не в силах своими методами преодолеть стагфляцию (стагнация + инфляция) 70-х годов, поразившую развитые экономики. Фактически, Лукаса можно считать отцом (ну или одним из отцов) современного экономического мейнстрима, ортодоксии, неоклассики; здесь и далее эти термины будут использоваться как синонимы. В общем, он был действительно умен и деятелен, но есть подозрение, что его труды не особо отразились на экономической науке в целом.

Повторюсь еще раз: в целом.

Дело в том, что в самой экономической деятельности в научном смысле слова заложено неразрешимое противоречие.

С одной стороны: она, безусловно, существует. Люди живут, люди производят товары и оказывают услуги, люди обмениваются этим всем в глобальном масштабе, без помощи денег, с помощью денег, с помощью широчайшего ассортимента финансовых инструментов и под присмотром различного вида регуляторов с различными видами политик.

С другой стороны: вся эта деятельность принципиально уникальна, в экономике столь же принципиально невозможно проведение контролируемых экспериментов, потому как ситуации всегда разные, времена разные, локации разные и условия – тоже разные. Проще говоря, из того, что Польша успешно провела рыночные реформы в начале 90-х годов, идеологом коих был Лешек Бальцерович, никак не следует, что, например, России следовало провести такие же реформы в 2005-2008 (например) годах. Из того, что сделал Ли Куан Ю с Сингапуром (диктаторским путем вывел город-государство в мировые лидеры по производительности труда) не следует, что аналогичные меры, предлагаемые к применению сейчас, столь же значимо помогут условному Мадагаскару. Ну и так далее – примеров можно привести массу.

Выводы из этого проистекают соответствующие, и не очень приятные для экономистов. Увы и ах: экономической науки как таковой, как единой цельной непротиворечивой системы нарративов и моделей попросту не существует. В наличии есть набор теорий разной степени проработанности, которые описывают разный спектр явлений, с разной степенью полноты и научной честности; к примеру, мало кто из марксистов говорит о противоречии между I и III томами "Капитала", а имя Розы Люксембург, похоже, вообще под запретом. Между сторонниками теорий ведутся споры, которые иногда к чему-то приводят (чаще нет), кроме того, пищу для размышлений подкидывает сама жизнь, когда в мировой экономике происходит что-то новое и непонятное. Вместе с тем, повторимся, сама экономическая деятельность никуда не девается, более того, экономике учат в школах и вузах. И учат, в основном, как раз неоклассике.

Корейский экономист-популяризатор Чхан Ха Джун в своей книге "Как устроена экономика" (книга весьма хороша, всячески рекомендовано) выделяет девять теоретических направлений. Это классическая политэкономия, неоклассика, марксизм, девелопментаристская традиция, австрийская школа, (нео)шумпетерианство, кейнсианство (с приставками "нео-" и "пост-"), есть также институционалисты (старые и новые) и бихевиористы. Добавить в эту классификацию можно эволюционистов, монетаристов (как подвид неоклассики) и, наконец, заполировать ультрамодной MMT (modern monetary theory). Выбор, как видно, весьма богатый, но рулит сейчас именно что неоклассика, и рулит она потому, что, по традиции, с 80-х годов именно к ним прислушиваются политики и именно из них, с формальным образованием, происходят ключевые персоны, находящиеся на регуляторных постах. Остальные же школы-направления носят маргинальный характер, той или иной масштабности (об этом чуть ниже).

Что такое современная неоклассическая теория? У нее есть ядро – на сегодняшний день хранителем этого ядра является австрийская экономическая школа, представителей которой как раз и можно назвать либералами (а крайних – либертарианцами) в самом прямом значении этого слова. Наверное, для кого-то будет неожиданностью, но на сегодняшнем Западе последовательные приверженцы австрийской школы считаются маргиналами. Ну, примерно такими, какими до 2014 года и восхождения самой концепции "импортозамещения" были сторонники новой индустриализации в РФ. В чем здесь проблема? Дело в том, что, с одной стороны, ядро неоклассики – это вполне себе целостная, внутренне согласованная и непротиворечивая концепция. А с другой – концепция эта содержательно бесплодна. Она хороша как орудие критики: ее и использовали изначально для борьбы с марксизмом, потом – для борьбы с ересями в рамках западной экономической мысли (вроде кейнсианства), сегодня, за неимением другого подходящего объекта, ее применяют уже против самой неоклассики. Собственно, поэтому она и находится в загоне.

При этом, что любопытно, финальное признание в формате Нобелевки падает не только на специалистов из доминирующей в настоящее время концепции. Так, в 1974 году премию получили Гуннар Мюрдаль, представитель девелопментаристской традиции, и "австриец" Фридрих фон Хайек – с очевидно конфликтующими взглядами на ситуацию, друг друга они тоже на дух не переносили. Задорный троллинг со стороны организаторов премии имел место и в 2013 году, когда награду получили Юджин Фама, Роберт Шиллер и примкнувший к ним Ларс Петер Хансен. Дело в том, что первые два кардинально расходятся в вопросе об экономических пузырях: Фама отрицает их существование в принципе, а по Шиллеру пузырь есть норма рыночной экономики. Отдельно стоит вспомнить прошлогоднюю премию, полученную экс-главой ФРС США Беном Бернанке в компании с Дугласом Даймондом и Филипом Дибвигом (об этом подробнее здесь) за, фактически, теоретические исследования и практическое применение "нетрадиционных мер" в экономике. С точки зрения мейнстрима это, если сильно упростить, звучит как "мы не поняли, что ты сделал, в теории этого нет, но вышло хорошо, ты молодец".

Вернемся к Лукасу – и к базовому тезису о влиянии на науку в целом. Признание к нему пришло после вот этой вот вполне заслуженой критики кейнсианцев, отметился он еще созданием модели эндогенного экономического роста Удзавы-Лукаса, а в наследство он оставил сформулированную еще в 1990 году проблему "Почему капитал не перетекает из богатых стран в бедные?". Так называлась его статья, опубликованная в "American Economic Review". По теории, эти потоки должны быть гораздо больше, чем это наблюдается в реальности: по Лукасу, "если производство на душу населения в США примерно в пятнадцать раз выше, чем в Индии, то предельный продукт капитала в Индии должен быть в 58 раз выше, чем предельный продукт капитала в США". После этого он фиксирует неверность неких предпосылок – и справедливо задается вопросом, а каких именно, и как их надо поправить, и на что заменить, ведь "этот вопрос является ключевым в теории экономического развития".

Что здесь странно? Всего лишь за четверть века до Роберта Лукаса подобными же вопросами активно задавался Гуннар Мюрдаль, описавший явление "круговой причинности". Увы, складывается впечатление, что Лукас с его трудами попросту не был знаком.

Что же утверждал Мюрдаль? На базе обстоятельного анализа реальных процессов, происходивших в указанных выше странах, он пришел к выводу, что проблемы и трудности индустриализации (как магистрального пути развития) связаны не с недостатком капитала, но с социальными противоречиями и архаичной отсталостью всех сфер общественной жизни. Люди не могут найти применения своему труду, а рабочих рук для индустриального развития не хватает. При этом при устарелой структуре и низком уровне образования сельское хозяйство оказывается неспособным "отдать" промышленности и городу свободные рабочие руки.

Соответственно, предлагались и решения. По его мнению, в основе ведущих к лучшей жизни преобразований должен лежать не рыночный автоматизм, а реализация эффективной государственной политики на базе всестороннего учета местных условий и особенностей. Важны не только источники инвестиций, но и соответствующий уровень потребления, стимулирование внутреннего спроса, а новая модель социально-экономического развития предусматривает изменение архаических взглядов на уклад жизни, отношение к трудовой деятельности и всё такое прочее.

К чему речь? К тому, что так это или не так, насколько оно верно или же не верно – не суть важно, это вопрос обсуждения, споров, моделей. Важно то, что на этом грустном примере видна лоскутность современной экономической теории, во всем разнообразии ее школ, традиций и ответвлений. При этом, повторимся, экономическая деятельность как таковая – объемлюща, она была и будет, пока на Земле живут люди.

В общем, весело оно – что в экономике как таковой, что в экономической науке. Мир праху Роберта Эмерсона Лукаса. Наверное, ему есть о чем там поговорить с Олегом Григорьевым, моим наставником.

Опубликовано 21.05.23 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.