Турецкий гамбит: экономика, выборы и Трамп

Неудачное заявление президента США Трампа по Голанским высотам
поставило регион на грань нового кризиса, новой напряженности.

– Реджеп Тайип Эрдоган, президент Турции

Турецкого вопроса я однажды уже касался, было это достаточно давно, чуть более трех лет назад. Эти годы прошли – и Турция вновь заняла первые места на информационных лентах. Конечно, причин этому может быть много – достаточно сказать, что Турция, прямо и опосредованно, тоже участвует в боевых действиях на территории Сирии. В данном случае, однако, внимания заслуживает не эта история, а иная, связанная, как можно понять, с экономикой этой страны.

Началось всё, впрочем, не с экономики, но с политики, точнее, с главного мирового возмутителя спокойствия – президента США Дональда Трампа. 21 марта он заявил, что "спустя 52 года настало время для Соединенных Штатов в полной мере признать израильский суверенитет над Голанскими высотами". Кроме того, он отметил, что Голанские высоты имеют важное стратегическое значение, в том числе с точки зрения безопасности Израиля и всего региона. Израиль, понятное дело, отнесся к этому заявлению очень одобрительно, чего не скажешь об иных странах. Так, в трогательном единстве с Турцией оказался Иран, чей представитель МИД заявил, что "сионистский режим как режим оккупационный не имеет суверенитета ни над одной из арабских и исламских территорий", и что следует оперативно исправить эту ситуацию. Эрдоган оказался пророком: турецкий рынок резко осознал, что ситуация явно запахла жареным – и что в таком случае от турецкой лиры лучше избавиться побыстрее. Курс её поехал вниз относительно доллара США, в игру вступил Центробанк, падение удалось приостановить – но это было лишь началом.

Обратимся к контексту всей этой истории. Так, стоит вспомнить, что турецкая экономика сейчас официально находится в фазе рецессии. Согласно данным Института статистики Турции, экономика сократилась на 3% в IVквартале 2018 года, при этом в IIIквартале тоже имело место падение, которое составило 1,6%; иначе говоря, процесс идет с ускорением. Формальный критерий полностью соблюден: два квартала спада подряд и определяют рецессию, и последний раз она настигала турецкую экономику как раз во время прошлого кризиса, в 2009 году.

Надо сказать, что в период 2010-2017 годов экономика Турции действительно демонстрировала вполне неплохой рост – так, в 2017 году он составил 7,4%. Ситуация изменилась летом 2018 года, когда под турецкой экономикой, ориентированной в первую очередь на экспорт, взорвалась мина мировой торговой войны. Турция, несмотря на формально союзнические отношения с США и членство в NATO, не избегла повышения американских пошлин на свои алюминий и сталь на 20% и 50% соответственно. Терпеть и превозмогать турки не стали – в ответ на это Эрдоган подписал указ, по которому пошлины на легковые автомобили из США выросли на 120%, алкоголь – на 140%, также на 60% выросли пошлины на табак и косметику. Кроме того, США ввели личные санкции против пары турецких министров в ответ на преследование гражданина США пастора Эндрю Брансона – но этот вопрос был урегулирован в декабре 2018 года.

Так или иначе, турецкая лира рухнула в моменте более чем в полтора раза, с 4,5 лир до 7 лир за $1, стабилизировался курс только к декабрю, когда лира закрепилась на уровнях около 5,2 за доллар. Центробанк, в попытке остановить отток капитала, резко взметнул ключевую ставку, которая сначала повысил её с 8% до 18%, а затем увел ещё выше, до 24%, где она и пребывает в настоящий момент. Отток капитала удалось кое-как купировать, но уже свершившееся падение лиры закономерно повысило цены на импорт, которые в виде инфляции разбежались по всей экономике – с 10% в апреле 2018 года она подскочила до 25% к октябрю, но затем снизилась до нынешних 19%. Довольно забавно то, что девальвация, как это обычно бывает, оказала поддержку турецким экспортерам (в том числе экспорту услуг – турецкому туризму), но это не позволило выправить хронически дефицитный турецкий торговый баланс. Улучшилась лишь ситуация со счетом текущих операций – он так и остался дефицитным, но этот дефицит сократился в несколько раз, а осенью прошлого года даже наблюдался профицит, когда на фоне высоких ставок Турция получила приток капитала, что как раз и позволило лире укрепиться.

И вот теперь – несколько слов, сказанных разными людьми, слов, которые и ввергли регион в состояние, близкое к панике.

Тогда же, в пятницу 22 марта, ЦБ Турции объявил о приостановке аукционов недельного репо в лирах – именно что в силу падения нацвалюты. Оно в ответ на эту меру приостановилось – но затем усилилось вновь, параллельно двинул вниз и турецкий фондовый рынок. Ситуация усугубилась тем, что банк J.P.MorganChaseаккурат в этот момент выпустил аналитический обзор, в котором декларировал риски владения турецкой валютой и рекомендовал продавать её. Официальная Анкара назвала отчет "манипулятивным" и "вводящим в заблуждение" и пообещала провести отдельное расследование. Ещё пару дней спустя на своём выступлении Эрдоган грозно сообщил, что те, кто покупает иностранную валюту в ожидании падения национальной валюты, заплатят "очень высокую цену".

Дальше было ещё веселее. Турецкий ЦБ искусственно сформировал дефицит ликвидности в лирах, чтобы не дать возможность локальным банкам предоставить её иностранным инвестиционным менеджерам, которые хотят сделать ставки против лиры. Нового падения курса избежать таким образом удалось – но привело это к тому, что вырос спрос на лиры, ставка overnightпревысила 1000% (!), а привлеченные возможностью заработать инвесторы стали активно сбрасывать местные бумаги. Да, ЦБ закрыл свой кран – но, фактически, лиры нашлись на рынке, и нашлись они за счет того, что пошли активные распродажи на фондовом рынке и рынке облигаций. В результате этого акции упали максимально с 2016 года, а продажи государственных облигаций вызвали падение их цены и, следовательно, рост доходности по ним, которая, к примеру, достигла 20% у двухлетних государственных облигаций. Это, в свою очередь, передаёт привет хронически дефицитному турецкому госбюджету, получившему дополнительные расходы на обслуживание госдолга.

История на этом не закончилась. В середине недели рейтинговое агентство Fitch Ratings выпустило отчет, в котором указало на высокие риски ситуации, в том числе в банковской системе Турции, отдельно было отмечено низкое качество кредитных портфелей. Анкара вновь провела словесную интервенцию, министр финансов Берат Албайрак (кстати говоря, он женат на дочери президента Эрдогана) сообщил, что качество кредитных портфелей банков не является проблемой и что после выборов будут проведены реформы (интересно, какие?), в результате чего всё станет хорошо.

Собственно, вот и основа всей этой нынешней турецкой интриги. Выборы, проходящие в это воскресенье, 31 марта. Не президентские, не парламентские, всего лишь муниципальные – но от этого не теряющие важности для Эрдогана. Экономические неурядицы, торможение, падение лиры никак не добавили ему очков, оппозиция поднимает голову – а теперь ещё и рецессия. Да ещё и этот Трамп, который несколькими словами действительно спровоцировал такое бурление в регионе и не только: Россия тоже осудила эти его слова, уцепившись за территориальную целостность Сирии и словно забыв про дело с признанием Крыма российским, вернее, с отсутствием такового признания в мире. Тот же Эрдоган всегда очень жестко высказывался по этому поводу, на что Москва, озабоченная очередными газовыми "потоками", предпочитает закрывать глаза. Впрочем, это уже уход от темы.

Вернемся к Турции. Конечно, вербальные интервенции и зажим ликвидности – решения. Но их эффект локален по времени, и за них приходится платить порчей отношений с внешним капиталом, провоцировать уход из нестабильной лиры и турецких активов. Опять же, это было бы неплохо, если бы Эрдоган декларировал и эффективно проводил дедолларизацию, суверенную финансовую систему и так далее – но отрицательный счет текущих операций, торговый баланс и государственный бюджет прямо требуют подпитки со стороны внешних источников капитала. Фактически, Турция сейчас ради тактических целей портит отношения на стратегическом уровне.

Её выбор, что тут можно сказать. Я даже не исключаю, что с Эрдогана станется, в случае чего, выпросить кредит у Владимира Путина, под обещания укрепления сотрудничества и тому подобные занимательные истории.

Схожие прецеденты уже бывали.

Опубликовано 31.03.19 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.