Роковые яйца

Путин принял Россию с десятью яйцами,
а оставил с девятью.

– Фольклорное

Декабрь начался так, как и должно. В стране установилась нормальная снежная и холодная зима, Владимир Путин, при полном одобрении податного электората, принял спонтанное решение баллотироваться на президентский пост, а рубль, отогнанный грозными мерами от границы с числом "100", вновь принялся к ней приближаться. Ничто не предвещало разразившегося как гром среди ясного неба яичного кризиса – с резким ростом цен на этот простой, регулярно употребляемый и неспособный к долгому хранению продукт. Более того, на фоне приближающегося Нового года и массового приготовления салата оливье такие события могут рассматриваться особо активными гражданами как однозначная диверсия, прямо показывающая, что не все ладно в российской экономике.

С сугубо числовой точки зрения всё весьма серьезно. Рост цен на яйца за год составил 37%, и это при официальной инфляции порядка 7%. Очевидно, ажиотажного спроса здесь нет, это не гречка, хранить их полгода не выйдет, да и для ажиотажного спроса нужен какой-либо триггер; последний раз это наблюдалось с началом СВО, а до того – с началом ковидных ограничений. При этом стоимость яиц достигла, а кое-где и превзошла таковую в США, где она составляет, в среднем, порядка $1,6-1,9 за дюжину, что дает около 130-150 рублей за десяток, и это при существенно более высоких заработках в США. С другой стороны, из разных регионов страны приходят разные сообщения. Где-то ситуация практически нормальная, как на Урале, где еще в бытность Бориса Ельцина первым секретарем Свердловского обкома КПСС вокруг города были заложены несколько птицефабрик. Где-то видны пустые полки, в Нижнем Новгороде отмечены цены в 300 рублей за десяток, а в Саратове люди выстроились в стометровую очередь за продаваемыми из машины яйцами по 78 рублей за десяток. Наконец, в большом количестве городов были отмечены акты продажи яиц поштучно; нечто похожее, помнится, было в начале 90-х годов, когда в "комках" поштучно продавались сигареты.

Разумеется, немедленно пошла реакция в формате "запретить и наказать". Проверить рост цен распорядился генпрокурор, соответствующие поручения раздали несколько губернаторов, проснулись антимонопольщики, разослав ретейлерам предложения добровольно ограничить наценки на куриные яйца до сакрального марта 2024 года. Сетевые ретейлеры взяли под козырек и согласились на наценку в 5-10%. Отреагировал и Россельхознадзор, который экстренным порядком разрешил импорт с 17 птицефабрик Турции, а до того – еще с четырех предприятий. Судя по этим разрешениям, "ножки Буша" тридцать лет спустя вернутся в формате "яиц Эрдогана".

Так или иначе, причина роста цен на яйца кроется в их дефиците, подорожание является естественной рыночной реакцией. О причинах же дефицита точных данных нет – но есть подозрение, что это связано с массовым уничтожением поголовья кур-несушек. Так, поголовье птиц в хозяйствах Мурманской области за девять месяцев 2023 года сократилось на 84,4%, и производство яиц рухнуло двадцатикратно, снижение производства отмечено и в аграрной Ростовской области. Можно также предположить, что забой несушек связан с попыток удержать на приемлемом уровне цены на курятину, которые выросли за полгода чуть ли не вдвое, что резко снизило доступность для людей самой популярной формы животного белка. Если же двигаться по цепочке системы разделения труда дальше, что можно обнаружить, что по состоянию на весну 2022 года Россия импортировала около 30-40% инкубационного яйца и племенных цыплят. Помимо того, никуда не делась большая зависимость в инкубаторах (или в их деталях при сборке в России), в ветеринарных и витаминных препаратах. Российские животноводы также сильно зависят от импортных ветпрепаратов и вакцин: 85% иммунобиологических лекарств, которые используются в российском животноводстве – импортные.

На этом моменте возникают закономерные вопросы: а что у нас с доступом к импорту? С курсом доллара к рублю? С самой возможностью проведения платежей? Ответ понятен: "известные проблемы" по причине "известных событий". На этом этапе можно зафиксировать, что вот так вот в экономике и появляются искажения, после чего поставить точку – но картина, на самом деле, оказывается шире.

Еще раз: Россия в настоящее время живет в режиме "военного кейнсианства" – или же, иными словами, "мобилизационной экономики", которой так жаждали некоторые представители патриотической общественности. Правительство вваливает деньги в определенные отрасли, щедро оплачивая их продукцию. Это, соответственно, прямо превращается в дополнительное конкурентное преимущество этих отраслей, которые начинают вымывать из прочих частей экономики доступные ресурсы всех видов и сортов. От человеческих, привлекая людей высокими зарплатами, к промежуточной продукции – и до самого базового сырья, включая импорт и необходимую для него свободно конвертируемую валюту.

Соответственно, для остальной экономики всё это становится более редким и закономерно дорожает. Свою лепту также вносят и порушенные хозяйственные связи – вся эта торговля в неконвертируемых валютах, "теневой флот" для перевозки нефти, скидка Uralsотносительно Brent(который, кстати, дешевеет уже полтора месяца подряд), а также многочисленные посредники и "решалы". Таким вот нехитрым образом, через рост цен, российская экономика как система деятельности людей компенсирует многочисленные искажения, обусловленные текущей ситуацией и действиями различных акторов. Выбор сейчас, если говорить о яйцах на прилавках, простой – он между "дорогими яйцами" и "отсутствием яиц". Последнее можно будет увидеть при более широком распространении планово-директивных мер, расширяющих это поле индуцированных государством искажений экономической ткани социума.

Стоит также сказать пару слов и о политике ЦБ, а также и об иных мерах правительства. И нынешняя относительно высокая ставка, и очередное продление программы льготной ипотеки (из-за которой стоимость жилья выросла уже в разы) служат одной и той же цели – замораживанию чрезмерной денежной массы, предотвращению выплескивания ее на потребительский и валютный рынки, с закономерными инфляционными последствиями. Лучше уж пусть те, кто получили эти деньги, положат их на депозиты в банки либо же в котлованы будущего жилья. При этом ключевые отрасли – те самые, которые очень нужны правительству – и так получат своё финансирование, для них высокая ставка не является помехой в деятельности. Надо также сказать, что возможности ЦБ здесь не безграничны, и глава ЦБ Эльвира Набиуллина на форуме "Россия зовет!" однозначно заявила об этом. "Я бы хотела предостеречь нас от слишком широкого применения льготных программ, потому что, чем больше льготных программ, тем мы вынуждены поддерживать более высокую ставку для всех остальных. Те, кто получают дешевые кредиты, избранные, за эти кредиты платят все остальные. Мне кажется, это путь в тупик и нам, конечно, не к этому надо идти".

Ключевой риск, с точки зрения ЦБ – фундаментальная потеря доверия к национальной валюте. Такое уже случалось неоднократно в российской истории. И предпосылки к этому есть и сейчас: так, за ноябрь россияне на фоне локального укрепления рубля купили валюты на 160 млрд. рублей, что больше, чем в октябре – и это с учетом всех рисков и неудобств ее хранения на счетах в российских банках. С другой стороны, нельзя не отметить, что все эти искажения вводятся и реализуются достаточно гуманно, выражаясь только лишь в локальных дефицитах и росте цен. Надо также понимать, что само наличие товаров в магазине является маркером нормы – и для российского начальства, и для податного электората, а если последнему не хватает денег – то правительство предоставило способ заработать. Менее приятной альтернативой здесь могли бы быть принудительные "выигрышные" займы и карточная система, с цифровым рублем, QR-кодами и биометрией, сообразно технологическому уровню.

За кадром остается простой вопрос – а дальше-то что в этом увлекательном рассказе? Вероятно, скоро мы это узнаем.

Опубликовано 10.12.23 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.