Анти-глобализация

Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет;
и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит

– Мф. 12:25

Написать этот текст меня, с одной стороны, сподвигла ситуация в Аргентине. Там сейчас проходят всеобщие выборы, выбираются президент страны, вице-президент, члены национального конгресса (парламента) и губернаторы большинства провинций. С другой стороны, этот текст стоит рассматривать как четвертый в череде подобных же попыток осмысления будущего; с первыми же тремя можно ознакомиться здесь, здесь и здесь.

Вернемся к Аргентине. Проходят тамошние выборы, как оказалось, в два тура – первый был 22 октября, второй намечен на 19 ноября. И особенность сложившегося положения в том, что во второй тур вышли два кандидата, представляющих собой непримиримые не только политические, но и экономические лагеря. Другая особенность положения – годовая инфляция в 140%, три дефолта только с начала этого века и общая разболтанность местной экономики, длящаяся уже не одно десятилетие.

Первое место, по результатам первого тура, взял нынешний министр экономики Серхио Масса, государственник средне-левой ориентации, перонист, сторонник усиления государственного влияния в экономике. Не сильно отстает от него Хавьер Милей, политик-предприниматель-экономист, человек весьма экстравагантный: достаточно сказать, что его в его программе нашло место упразднение местного ЦБ и перевод экономики Аргентины с песо на доллары США. Не будет преувеличением сказать, что в отдельно взятой Аргентине столкнулись два фокуса – на максимально возможную глобализацию, и на прочную защиту от нее (хотя продавать на внешние рынки, конечно же, никто не откажется).

Но это характерно не только для Аргентины: дело лишь в том, что там этот выбор делается прямо сейчас. В мире в принципе предостаточно всех этих дискурсов о суверенной финансовой системе, импортозамещении и прочих таких же чучхе-образных концепциях; напомню, что "чучхе" с  корейского можно перевести как "опора на собственные силы" или "сам себе хозяин". С другой стороны, в мире много глобалистских институтов вроде МВФ, Всемирного банка, Банка международных расчетов, да и сама ООН (а также ВОЗ – кто сказал "ковид"?) тоже входит в этот список. И о глобализации же можно дать три тезиса.

Во-первых, на настоящий момент глобализация в мире состоялась – но состоялась ограниченно. У всех есть возможность вести дела с кем угодно, вне зависимости от стран пребывания, система перевода оплаты за товары и услуги также глобальна. Но – никто не отменял таможенных пошлин, эмбарго, санкций, лимитов на привлеченный труд мигрантов и иных видов политик, которые устанавливают различные государства в зависимости от своих нужд.

Во-вторых, рост уровня глобализации с начала нынешнего века остановился. Измеряется он довольно просто – как доля суммы всего мирового экспорта и импорта к мировому же ВВП – и перевалив на рубеже веков показатель в 50%, он так и не сумел закрепиться выше 60%. Вместе с этим, нельзя сказать, что он однозначно падает: шуму про обособление, декаплинг и прочие валютные зоны много, но на этом показателе ковидные годы отразились куда сильнее (дав заметную волатильность), чем вся эта риторика.

В-третьих, глобализация есть процесс естественно-рыночный. Привлекают мигрантов, потому что они дешевле. Покупают сырье не у "этих", а у "тех", потому что именно "те" дают более выгодные условия. Размещают производство не в первой стране, а во второй – потому что там в данной отрасли налоговые каникулы. И т.д. и т.п. – глобализация есть, в некотором смысле "явление природы". Развитие ее в послевоенное время было обусловлено ее полезностью в целом "для всех",  подобно той анекдотической "средней температуре по больнице". Повторюсь еще раз – "в целом", но какому-то конкретному человеку или социальной страте может быть от глобализации очень и очень неуютно. Иначе говоря, отменять глобализацию также "в целом" есть дело невыгодное, и в принципе на этом можно бы поставить точку – в конце концов, ну зачем обособляться тому же Китаю с сателлитами, лишая себя доступа на богатые рынки Запада? Но, тем не менее, имеет смысл разобрать вопрос: а при каких условиях эта самая вроде как невыгодная деглобализация действительно может состояться?

Особенность сложившегося положения дел в том, что в последние десятилетия мы имеем слабое, но притом выраженное замедление экономического роста в планетарном масштабе. Напомню, он составлял примерно 5% в год в 60-е годы, снизился до 4% в 80-е (стагфляция 70-х была очень волатильна, тренда там нет), и утвердился около 3% со второй половины 90-х годов. С одной стороны, на рост играют непрерывно идущие цифровизация с автоматизацией, как сокращение непроизводительных издержек и ошибок. С другой стороны, в значительной мере иссяк потенциал инвестиционного взаимодействия развитых и развивающихся стран как источника экономического роста: фактически, не до конца охваченной осталась лишь Африка, и ее освоение не даст той дельты приращения, которую дало включение в этот механизм Китая, еще при Дэн Сяопине.

Помимо того, стоит помнить, что рост последних полутора десятков лет в значительной степени обусловлен ростом долгов, и это характерно и для США, и для Европы, и для Японии, и для КНР. По сути, он является "привнесенным" в настоящее из будущего, за что еще придется платить, так или иначе. Если дать эту поправку в ситуацию, очистить ее от такого займа, а также поправить на рост населения планеты (порядка 1% в год), то окажется, что планетарное экономическое развитие, а именно рост производительности труда (прямо по Марксу, да) – практически встало. Это, конечно же, не ново. Концепция грядущей secularstagnation(вековой стагнации), родившаяся после кризиса 2008-2009 годов, постепенно распространяется в экономических кругах. Но осмысления развития ситуации, если оно действительно пойдет таким образом, пока не произошло – и вот как раз здесь и начинается самое задорное.

Дело в том, что стагнация означает фиксацию существующего положения дел. Кто богат – тот останется богат. Кто не очень – тому придется приложить усилия к сохранению своих активов. Бедный же останется бедным. Отсюда: осознание такой судьбы может спровоцировать желание "перевернуть доску". Понятное дело, не у податного электората какой бы то ни было страны, речь идет об элитах. И, напомню, ковид и примененные меры прямо показали, что этот слой людей, обитающих на планете, не отличается особым интеллектом, мудростью и дальновидностью, но, скорее, трусливостью и безжалостностью по отношению к себе подобным.

И ровно вот отсюда может вылезти … разное.

Во-первых, это то самое разделение на блоки. Варианты здесь могут быть разные – от вещей относительно нормальных, типа американского Акта контроля инфляции (который на самом деле устанавливает преференции выделенным секторам типа зеленой энергии, тонкой химии и AI– и Европа немедленно взвыла) и до жесткого размежевания, возможно, под соусом безопасности. Мол, нет у нас своих чипов, надо любой ценой завести, пусть хоть на пять поколений старше и на порядок дороже, но надо. И вполне могут завести, при должной мотивации. Важен еще и возможный психологически-патриотический эффект: ранее "этого" у нас не производилось, теперь оно есть, пусть кривое и корявое, а что вбухали туда тонны денег и жить стали объективно хуже – не беда, деды и хуже жили, и ничего.

Во-вторых, резко возрастает риск серьезной войны. Война, с экономической точки зрения, вполне может быть осмысленна в до-глобальном периоде (победили врагов и ограбили их, ну отлично же!), но в нынешнем глобальном она означает разрушение накопленного капитала, физическое уничтожение потребителей твоих же товаров и, не исключено, кооперантов в сложившейся системе разделения труда. Вместе с тем, в умах присутствует суждение, что "война стимулирует развитие" – и это тоже вполне может влиять на принятие того или иного решения.

С другой стороны, это всё может обернуться относительно спокойным бултыханием в силу проявляющейся деградации национальных государств и наций как феномена; грубо говоря, "пополаны элитам не дадут особо разгуляться". Речь идет о постепенном (пока постепенном!) разрыве прямой и жесткой связи "человек – государство", характерной для государств последних двух с половиной веков. Национальное государство немыслимо без нации как политического конструкта, без массовой армии крестьянского происхождения, без архетипичных мотиваторов вида "наших бьют" либо "погнали наши городских", в зависимости от ситуации. Но уже сейчас элиты вынуждены, скорее, договариваться с людьми, потому как те постепенно привыкают задавать им простой вопрос "а чем ты мне за это заплатишь?". И отсюда уже не очень далеко и до трансформации государств. Вопрос куда именно – и он остается открытым, особенно с учетом старения населения и прекращения роста его численности в некоторых странах, что повышает ценность людей, в том числе и для них самих.

Будущее не предопределено, и картина его не ясна. Кроме того, завершается вековой тренд экономического развития (но не технологического – такой вот парадокс), и это порождает свою новую неопределенность. Посмотрим по ситуации.

Опубликовано 05.11.23 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.