О кирпичах в мировой экономике

В одну телегу впрячь не можно
 Коня и трепетную лань

– А.С.Пушкин

На предыдущей неделе прошел очередной саммит BRICS – не очень до конца понятной структуры, состоящей из Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР. Изначально от саммита ничего особого не ожидалось, кроме очередных заявлений о желательности сотрудничества, многополярного мира и уважения к традиционным ценностям (нужное подчеркнуть, ненужное вычеркнуть, недостающее вписать), но незадолго до него пошли слухи о расширении проекта. Слухи имели некоторое обоснование: так, еще в прошлом году заявки на вступление подали Аргентина и Иран. Запросы продолжились: в июне этого года к ним присоединились еще две мощные экономические державы Египет и Эфиопия, и в итоге в августе был утвержден список из целых 23 стран, официально подавших заявки. В общем, популярность BRICS резко выросла, что вроде как даже позволяет говорить об альтернативе гегемонии Запада и тому подобных вещах, приятных уму и сердцу истинного патриота всякой незападной страны. За этим всем, однако, следует простой вопрос – а дальше-то что?

BRICS, вообще говоря, есть структура, изначально появившаяся в рамках именно что западной мысли. Началось все с того, что в 2001 году аналитик американского инвестиционного банка Goldman Sachs Джеймс О'Нил в одной из своих аналитических записок упомянул эти четыре страны (все нынешние, кроме ЮАР) как важные для дальнейшего развития мировой экономики, объединив их термином BRIC. Созвучно это английскому brick, что значит "кирпич" – и сей образ данного строительного материала, без которого немыслимо величественное здание мировой экономики, активно пошел "в народ"; конспирологи тут могут увидеть прямой акт "программирования будущего". Так оно или нет – узнать нельзя, но о термине узнали в самих странах, это стало дополнительным основанием для национальной гордости ("они там на Западе нас признали!"), и в конечном итоге привело к образованию структуры BRIC. Чуть позже к клубу присоединилась ЮАР, а аббревиатура расширилась до BRICS.

Поначалу толку и пользы от клуба было мало – понятное дело, за исключением ежегодных саммитов с приятными для ушей лидеров и электората заявлениями о грядущем величии. Активная деятельность началась лишь после 2015 года, когда начал свою работу банк BRICS, позже переименованный в Новый банк развития (NewDevelopmentBank, NDB). Страны-участницы скинулись деньгами, сформировали пул капитала, еще капитала привлекли рынке, после чего новосозданный банк начал свою деятельность, активно инвестируя в проекты, связанные с развитием всякого хорошего и современного, в основном инфраструктурного характера. Банк работает с частными и с государственными структурами стран-участниц, предоставляя услугу кредитной поддержки – т.е. речь никак не идет о бесплатной раздаче капитала. Часть денег также пошла на поддержку инициатив, связанных с борьбой с коронавирусом. Аморфная до того BRICSтаким образом обрела плоть – реальную живую экономическую деятельность. Дополнило ее строительство небоскреба в Шанхае, специально для размещения управленческого аппарата всей структуры.

Формально говоря, выглядит она вполне внушительно – четверть территории земной суши, более 40% населения, порядка четверти мирового ВВП (если считать по ППС, т.е. куда меньше в номинальном выражении), солидные запасы полезных ископаемых, пахотной земли и иных ресурсов. Не хватает у BRICS тоже много чего – инфраструктуры, капитала и технологий. Тем не менее, бытовой взгляд ценит скорее потенциал, чем достигнутый уровень, особенно если этот потенциал длительное время поддерживался относительно более высокими темпами экономического роста – чего, очевидно, несложно достигнуть при экспортной модели экономики, низкой базе и наличии хорошего внешнего спроса. BRICSстали прочить пост альтернативного центра силы, этакий аналог G7 среди развивающихся стран. Но этого не случилось, и сейчас копится все больше признаков нарастания конфликтов внутри организации.

Во-первых, надо понимать, что BRICS – это не сообщество хоть сколько-то равных стран, это "Китай и все остальные". Китайская экономика имела относительно низкий подушевой ВВП, она нарастила его с начала века, так что автоматически выросла и значимость BRICS. При этом и торговля внутри блока носит такой же центростремительный характер: это не "страны торгуют между собой", а "страны торгуют с Китаем". Иначе говоря, экономически BRICS ярко китаецентрична, как ты эту действительность ни лакируй. При этом у Индии и Китая есть нерешенные территориальные вопросы, не редкость и конфликты между пограничниками обеих сторон. Опять же, Индия активно и взаимно пытается выстраивать отношения с США, поскольку равноправных отношений с Китаем у нее нет, и взяться им неоткуда.

Во-вторых, внезапные проблемы обнаружились у кошелька организации – NDB. Как выяснилось в июне этого года, банк, задумывавшийся как один из инструментов ухода от гегемонии доллара посредством активных инвестиций в страны-участники BRICS, очень нуждается в долларах. Причин тому две: часть капитала банка была привлечена на финансовом рынке, и теперь взятые кредиты надо рефинансировать, да еще и под более высокую ставку. Другая же причина проще – капитал уже подъеден, а запросов на инвестиции не становится меньше. Отдельно стоит отметить, что банк моментально прекратил все отношения с РФ, как только весной прошлого года были введены санкции. Фактически, банк сейчас зависит от позиции КСА, только помощь арабов позволяет ему добывать необходимую долларовую ликвидность.

В-третьих, китайская экономика четко и однозначно вошла в фазу торможения. О китайских рисках здесь писалось уже неоднократно – о достижении предела модели инвестиционного взаимодействия, о фейковой статистике (недавно Китай вообще запретил писать о высочайшем уровне безработицы среди молодежи), о наведенных пузырях в экономике. Можно вспомнить и практически полное отсутствие восстановительного постковидного роста, который так ждали в этом году, многомесячную дефляцию в ценах производителей, а также, внезапно, практически полную остановку прироста производительности труда, что наблюдается последние десять лет. А проблемы в Китае – проблемы у BRICS, так или иначе.

И вот в такой неоднозначной ситуации – возможное расширение с 2024 года, пока оно, впрочем, не гарантировано. Наглухо подсанкционный Иран, Бразилия с коррупционными скандалами, Аргентина с тремя в этом веке дефолтами и народными волнениями, Египет, где недавно иностранцам запретили покупать недвижимость за местные фунты, можно только за очень нужную ему твердую валюту. Сюда же – нищая Эфиопия. Особняком в этой банде слаборазвитых государств стоит лишь Саудовская Аравия, что, в теории, позволяет собрать треугольник основных производителей (РФ и КСА) нефти вкупе с основными потребителями ее, а именно Индией и Китаем. Но что с того? Цели относительно нефти у этих стран противоположны, а сложившийся рынок в нормальных условиях спокойно балансирует спрос и предложение при столь же низких транзакционных издержках.

Особого упоминания заслуживает вопрос отдельной валюты BRICS. С одной стороны, есть свидетельства Антона Силуанова и президента Бразилии Лулы да Силвы о том, что страны рассматривают "введение единой расчетной единицы, альтернативной доллару". С другой – есть свидетельство министра финансов ЮАР, что вопрос создания единой валюты BRICSникогда не обсуждался даже на неформальных встречах. Но даже если представитель ЮАР не особо прав, то и в этом случае единая валюта выглядит эфемерной.

Дело в том, что то же евро вводили долго и старательно, причем в хорошее для экономики время, делалось это в капстранах, и прошло довольно много времени, прежде чем евро было признано, и в этих деньгах люди стали хранить свои резервы. Откуда возьмется доверие к этим деньгам, особенно с учетом соперничества Индии и Китая? Напомню, что деньгами является то, что люди считают деньгами, и кладут их в резервы только тогда, когда верят, что за них они могут прикупить все, что им надо. Это не так для BRICS, даже расширенного: технологии продолжают быть расположенными в США и Западной Европе с Японией. И им навряд ли потребуется в обмен локальный тугрик или как там его назовут.

Ну а в целом – попытка расширить BRICS выглядит как желание хоть что-то предъявить "городу и миру". Эклектичное расширение более чем вдвое по числу стран, расположенных в разных частях света, не даст значимого прироста капитала, мобильности труда, расширения рынков сбыта и так далее. Интересна здесь лишь позиция Саудовской Аравии: что она хочет? Все эти игры со вступлением в BRICS могут быть лишь попыткой набить себе цену перед республикантами в преддверии президентских выборов в США. Но узнать это можно будет лишь постфактум.

Пока же это все есть еще одно возмущение в и так задорный август.

Опубликовано 28.08.23 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.