В отрыв

Быстрее, выше, сильнее!

– Спортивный лозунг

Минувшая неделя выдалась относительно спокойной. Рубль не стал ломиться к трехзначному уровню относительно доллара США, Минфин РФ отчитался о профиците в исполнении бюджета (что может означать и эффективное администрирование, и де-факто секвестр некоторых статей – пока лето и все тихо), а американская компания ADP, ответственная за обработку выплат части заработных плат в стране, выдала весьма неплохие цифры по созданию рабочих мест. Результатом этого стало то, что фондовый рынок США несколько приуныл, и логика этого понятна – раз дела идут хорошо, то можно продолжать нормализацию (рост ставки и сокращение баланса ФРС США). Серьезным это, конечно же, не назовешь – но именно о фондовом рынке как заметном индикаторе более сильных и глубоких процессов и пойдет сегодня речь, равно как и о самих этих процессах. Дело в том, что чем дальше, тем более заметным становится разделение в статусе и скорости развития между двумя планетарными центрами – Евросоюзом и США. И это особо важно в силу многих десятилетий и веков экономических отношений между Европой и Россией.

Фиксация ситуации была дана в заметке британского издания FinancialTimesза авторством обозревателя Гидеона Рахмана. Он отмечает, что европейский субконтинент на данный момент уже не в силах конкурировать с США нигде, за исключением спектра индустрий, связанных со стилем жизни. Ни IT-сектор, ни энергетика, ни образование, ни рынки капитала – нигде Европа не имеет преимущества, исключение здесь может составить только помянутый выше сектор стиля жизни и, кое-где и весьма ограниченно, центральноевропейское точное машиностроение. Более того, ситуация меняется довольно активно: экономика США сейчас значительно богаче и развивается динамичнее, чем европейская или британская, и этот разрыв все увеличивается. Последнее суждение выглядит сомнительно на фоне регулярного оттаскивания за уши американской экономики от рецессий, но это действительно так – в Европе динамика развития практически отсутствует. Важно также то, что такая ситуация, сложившаяся к настоящему моменту, имеет далеко идущие последствия – и для США, и для Европы, равно как и для ее сателлитов, включая РФ.

Этот тезис подтверждается и иными исследованиями. Пятнадцать лет назад, под самое начало острой фазы тогдашнего экономического кризиса, экономики ЕС и США были практически равны по валовой мощи, но эти годы радикально изменили ситуацию. Как отмечают в своем апрельском исследовании Джереми Шапиро и Яна Пульерин из Европейского совета по международным отношениям, «в 2008 году экономика ЕС была несколько крупнее американской: $16,2 трлн. ВВП против $14,7 трлн. К 2022 году последняя выросла до $25 трлн., тогда как ЕС и Великобритания вместе взятые достигли отметки только в $19,8 трлн.». Если же убрать из Европы Великобританию (Brexitникто не отменял), то преимущество США станет полуторакратным. Это видно и по иным финансовым показателям: по данным Банка международных расчетов, доллар сейчас является стороной в 88% всех транзакций в мире, доля евро снизилась до 31% (с 32% в 2019 году), иена и фунт стабильны на 17% и 13% соответственно, а китайский юань подрос до 7%.

Далее, авторы пишут, что США жестко доминируют в Европе на технологическом уровне: Alphabet (Google), Amazon, Apple, Meta (Facebook) и Microsoft занимают ведущее положение, как и в США, и если Китай сумел выстроить свои альтернативы, то Европа этого не осилила. Фактически, из индустриальных лидеров в Европе остались только голландская ASML Holdings, производящая литографические машины, необходимые для производства чипов, и немецкая SAP, производящая управленческое программное обеспечение для организаций. При этом европейских чемпионов часто приобретают американские предприятия: Skype был куплен Microsoft в 2011 году, DeepMind –   компанией Google в 2014 году. Кстати, если говорить о полупроводниках, в 1990 году в Европе было сосредоточено 44% их мирового производства, сейчас же это 9% против 12% у США, лидером выступает совокупная Азия из Японии, Китая, Тайваня и Южной Кореи.

Отставание фиксируется и на образовательном уровне. Практика показывает, что в США гораздо лучше выстроена кооперация между университетами и производством, т.е.между научной и практической деятельностями; подобная схема выстроена в Лёвенском образовательном центре, но погоды для всего субконтинента он не делает. Наконец, европейский фондовый рынок проигрывает американскому и даже китайскому – именно по своей функции как механизма оперативного привлечения капитала под привлекательный технологический проект, причем дефициты здесь по обоим направлениям – и по скорости привлечения капитала, и по его количеству.

Нельзя сказать, что Европа не рефлексирует сложившуюся ситуацию. Она это делает, и пути выхода из нее она тоже пытается найти. Собственно говоря, он один и просматривается – вся эта история  с ESG-повесткой, «зеленым переходом» и прочими сопутствующими активностями. Дело, разумеется, не в развитии этих технологий как таковых и не в них самих, но в том, что Европа активно пытается поставить себя ключевым центром всех этих историй. Возможно, вся эта "зеленая повестка", составной частью которой и является энергопереход с ископаемого топлива на возобновляемое, включая реабилитированный атом, является проектом культурного доминирования над миром. В рамках этой гипотезы можно также предположить, что в идеале регион намерен стать арбитром и установителем норм и правил в этой сфере для всего мира – и, разумеется, брать за это свою ренту, хотя бы тем же углеродным налогом. Очень удобно продавать нематериальный актив: это не нефть, которая может просто кончиться.

Но пока это не очень-то и работает. Свой ход сделали США в виде принятого в конце прошлого года «Акта уменьшения инфляции» и инициированной в рамках его программы технологического перевооружения экономики в размере $400 млрд., с фокусом на то, что считается важнейшими отраслями будущего. Подробнее об этом я писал здесь, сейчас же отмечу, что фокус в этой программе – на привлечение умов, капиталов, проектных команд, фирм и технологий, на создание им более эффективных условий для ведения своего бизнеса. Бюрократическая Европа, фактически, новое издание территориальной империи, типового государственного образования феодальной эпохи, попросту не в состоянии принять и реализовать аналогичный управленческий акт. Собственно говоря, помянутые выше Джереми Шапиро и Яна Пульерин вспоминают принятый и вступивший в действие в 2009 году Лиссабонский договор, от которого толку именно что в управленческом смысле оказалось, увы, немного.

Финалом истории, на данный момент, является продолжающийся военный конфликт в Северной Евразии, под боком у Европы. Итоги этого для субконтинента – деградация хозяйственных связей, потеря российского рынка сбыта, потеря источника дешевого сырья: не будь оно выгодно для Европы, она бы его не покупала, и не была бы местом парковки российских капиталов. Это уже сейчас видно на цифрах: с 2000 года по 2019 год подушевой рост ВВП в США и Германии шёл примерно одним темпом (это, кстати, к вопросу о генезисе Германии как развивающейся страны, доросшей до своего предела как доли от гегемона), но с 2021 года немецкая экономика недосчиталась 10% роста. При этом нормализации здесь не видно даже в проекте, и неизвестно, какое количество времени может для этого потребоваться.

Что в итоге? Вассализация Европы по отношению к США. Регион уже давно перестал был единым политически, он теряет и относительную экономическую мощность. НАТО ожило, так что вопрос обеспечения безопасности для Европы тоже теперь будет решен не своими силами. США вышли бенефициарами из обеих мировых войн, и из текущей ситуации выхлоп для них, судя по всему, будет также позитивен. В конечном же итоге мировая картина сведется к противостоянию, в некоем неясном пока формате, Китая и США, с Европой, четко подписанной под американское руководство.

Несколько напрягает лишь то, что это та лига, куда России путь заказан, и дальнейшее развитие ситуации видится как у объекта, а не как у субъекта. “Jeder stirbt für sich allein”, как писал Ганс Фаллада. «Каждый умирает в одиночку».

Опубликовано 09.07.23 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.