Судьба среднего класса

Cui bono fuisset?
("Кому выгодно?", лат.)

– Марк Туллий Цицерон,
речь в защиту Росция из Америи

Истекшая неделя, как мы знаем, была в стране условно-нерабочей. Проще говоря, кто-то работал, а кто-то нет. Кто-то, сидючи на казенном бюджете, с чистой совестью отдыхал, кто-то, живущий в формате "волка ноги кормят", продолжал трудиться, а кто-то, выпустив на выходные персонал компании, с грустью и тоской подсчитывал убытки. При этом выходные пришлись на дни сразу после Первомая, т.е. дня памяти борьбы трудового американского (и не только) народа против чрезмерной эксплуатации со стороны капитала. Историческую и теоретическую часть всей этой истории я уже рассказывал три года назад. Полагаю, имеет смысл обратиться сначала к этому нарративу, поскольку данный текст будет, в некотором роде, дополнением к тому. Речь, впрочем, пойдет не о левых всех видов и расцветок, от фанатов BLM и до свидетелей уменьшения углеродного следа, но о том феномене, который пока еще составляет основу современных социумов – среднем классе (СК).

На эту тему меня натолкнули два инфоповода.

Во-первых, вновь блок информации дал Росстат, который зафиксировал, что реальные располагаемые доходы граждан в I квартале 2021 года упали на 3,6% в годовом исчислении после падения на 0,9% кварталом ранее. Напомню, что падение реальных доходов (в рублевом выражении; в долларовом оно еще веселее) продолжается, с некоторыми перерывами, уже с 2013 года – и конца и края у него пока не видно.

Во-вторых, некоторое количество шуму наделало заявление ректора ВШЭ Ярослава Кузьминова (его жена Эльвира Набиуллина возглавляет российский ЦБ), который сообщил, что значительная доля населения, "выпавшая" в период пандемии из СК, попала не в "протосредний класс", а в бедность. Он отметил, что то, что государство поддерживало производство и не поддерживало представителей СК, у которых "пропали источники существования", есть "дефект нашей политики". Было также отмечено, что "любые инновации потребления и инновации в экономике поддерживаются средним классом, то есть людьми, у которых есть возможность выбирать". В конечном же итоге, основной вызов, с которым Россия должна справляться сейчас – это продолжающееся (смотри выше, да-да) падение реальных доходов населения, и "справляться с ним традиционными методами, то есть поддержкой самых слабых, просто нельзя".

Вышеприведенные тезисы являются отличным примером, когда к позиционности высказывания возникают многочисленные вопросы. Но об этом чуть позже.

Вообще говоря, "средний класс" есть феномен очень недавнего времени. Существует мнение, что он был целенаправленно "создан" на Западе как своего рода антитеза советскому внешне эгалитарному обществу, альтернатива, призванная нивелировать риски революций по советскому образцу – но я с таким подходом всё же не соглашусь. Мне не попадалось ни документов, ни свидетельств того, как некие условные "буржуи" совещаются и приходят к тому, что надо что-то подобное слепить, во избежание революционных рисков. Более того, протосредний класс стал формироваться еще до 1917 года, что можно видеть на приведенном графике реальных зарплат лондонских каменщиков (самая неквалифицированная часть пролетариата – т.е. у остальных дела были ещё лучше), который взят из статьи Роберта Аллена 2001 года "The Great Divergence in European Wages and Prices from the Middle Ages to the First World War". График этот я уже приводил в предыдущей статье – но тут ровно тот случай, когда "хорошее повтори и еще раз повтори".

Для целей настоящей статьи я бы определил средний класс как массовый слой людей, имеющий доход в некоторой дельте относительно медианы (медианный доход определяется как некая величина, причем половина граждан получает доход больше нее, а другая половина – меньше), имеющий схожие стандарты потребления, способный к самовоспроизводству и обладающий достаточным количеством свободного времени и ресурсов для социальной и политической активности. Нетрудно видеть, что этому определению в разные времена и в разных условиях могут удовлетворять разные группы – это, например, могут быть лавочники в приморских городах-государствах, или же воины в военных демократиях. Проще говоря, представитель СК не голодает, накапливает наследуемый детьми капитал и обладает голосом, могущим, в пределе, влиять на весь социум, посредством соответствующих институтов.

Проблема современного СК в том, что он слабо, в силу низкой мотивации, способен к самозащите. Условно говоря, бедный живет плохо – и кричит об этом едва ли не постоянно. К услугам богатого слоя, в случае того или иного конфликта – весь спектр услуг, от юристов до киллеров. СК при этом вынужден опираться на институты – полицейскую систему государства, разноуровневую представительную демократию и различную прессу. Но эти институты не "отлиты в граните" – они тоже могут меняться со временем, зачастую теряя в функционале и эффективности.

Отдельного внимания заслуживает случай прямого конфликта целей СК некоего государства и его элит. СК по определению аморфен, элиты же консолидированы. Судьба СК в этом случае (и при прочих равных) будет незавидна – он будет дезинтегрирован и рассеян.

Вернемся к Ярославу Кузьминову и его высказываниям. "Дефект нашей политики", зависимость инноваций от людей, имеющих возможность выбирать, т.е СК. Всё так – но может быть и не так, и это зависит от позиции, от "откуда это говорится". С точки зрения СК – всё так, но так ли это с точки зрения государства? К примеру, есть прекрасная статья Андрея Рэмовича Белоусова, ныне первого вице-премьера, ранее – помощника президента, озаглавленная "Сценарии экономического развития России на пятнадцатилетнюю перспективу". За прогнозно-нейтральным названием скрывается, не побоюсь этого слова, величественный тезис, который я позволю себе привести здесь целиком:

"Социальный тренд: увеличение слоя населения, составляющего "средний класс", его революционизирующее воздействие на стандарты потребления и модели несет риски для России – переключение спроса на качественные импортные товары, снижение роли низких цен как фактора конкурентоспособности и сужение ниш рынков, занимаемых российскими товарами; усиление социальной конфликтности и рост притязаний на увеличение оплаты труда, превышающий возможности компаний для повышения производительности труда."

Если исходить из гипотезы, что данный тезис взят на вооружение при разработке экономической политики страны, то выводы тут весьма жесткие. Не будет вам качественных импортных товаров, не будет вам повышения оплаты труда. Ваши стандарты потребления, уважаемый СК – риск для системы в целом. Сохранять их – не приобретение, избавиться от них – не потеря. Ничего личного.

В аналогичном ключе можно рассматривать и тезис об инновациях в потреблении и экономике. С позиции нейтрального внешнего актора – всё так. Более того, этот тезис совершенно органично развивается в тезис о предпринимательстве как деятельности и предпринимателе как субъекте – том самом парне, который постоянно озирает доступный ему участок системы разделения труда, отыскивает слабое и неэффективное место, после чего улучшает, удешевляет и ускоряет его, получая на этом свою прибыль. Это win-win и для социума, и для самого предпринимателя, но если же элита основную часть своих доходов получает не с труда, но через эксплуатацию и присвоение ренты, то такая фигура может оказаться ненужной. Предприниматель, безусловно, полезен – но он вполне может тащить на себе риски для системы, поскольку по определению не встроен в присваивающую элиту. А раз так – то и гнать его взашей, чтоб не мешался.

В теории (опять же, с позиции внешнего актора) такой процесс способен уже на среднем сроке нанести неприемлемый ущерб социуму. СК не воспроизводится, его лучшие члены не инкорпорируются в элиту, она деградирует, деградирует и социум, проигрывая в конкурентной борьбе. Это, однако, было чревато в минувшие века; сейчас же локальные элиты зачастую имеют шансы встроиться в глобальные структуры такого рада – так что опрощение социума и элиминация СК перестает быть проблемой. Есть гипотеза, что картина эта в целом характерна для многих стран.

Тема эта очень большая и очень сложная, я всего лишь поскреб ее чуть-чуть по верхам. По-хорошему, ее надо бы разбирать долго и тщательно, параллельно избавляясь от мифологем. Так, есть мифологема об априорной дружественности государства к гражданину; на частном уровне понимание, что это как минимум сомнительно, присутствует (очень многие сталкивались с "чиновным произволом") – но на высоком уровне принимается в штыки.

Пока же – доходы падают и СК в мировом масштабе размывается. Постепенно, но неотвратимо. Увы.

Опубликовано 09.05.21 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.