Шок и трепет

Мы в суете где-то ошиблись
В гонке слепой за детской мечтой…

– "2032: Легенда о несбывшемся грядущем"

"Шок и трепет" (Shock and Awe), как известно, есть неофициальное название (официальное – rapid dominance, "быстрое достижение господства") американской военной доктрины, точнее, её "тактической части". Она основана на демонстрации и применении всесокрушающей мощи – что, в теории, парализует восприятие противником поля боя, нарушает его способность мыслить, и лишает его воли сражаться. Обоснована, описана и представлена она была Харланом Ульманом и Джеймсом Уэйдом в 1996 году – и этот подход был, скажем так, принят к эксплуатации, и использовался, в частности, в иракском конфликте в 2003 году. Ничего особо нового здесь, конечно же, нет – сами авторы ссылаются на 9 штук примеров подобного подхода, который можно условно назвать "психологической войной", от Сунь Цзы до бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Важно другое: авторы подхода намеренно ограничиваются войной в её, скажем так, классическом понимании, привычном за многие века, но его можно успешно распространить и на иные виды человеческой деятельности тоже. В частности, на экономику – в конце концов, экономического воздействия в рамках интегральной войны никто не отменял.

Собственно говоря, мы все это прекрасно видели на этой неделе, когда одного лишь американского заявления о будущих санкциях хватило для того, чтобы поднялась откровенная паника, провалился российский фондовый рынок, просел и курс рубля. Примерно то же самое мы видели в апреле, после объявления санкций против "Русала" Олега Дерипаски; кстати говоря, на досанкционные уровни рубль так и не вернулся, хотя здесь сыграли свою роль и иные факторы, к примеру, выкуп Минфином долларов в резервы. С другой стороны, это, конечно же, не взрыв боли образца декабря 2014 года – когда, помнится, на пике "шока и трепета" за евро давали чуть ли не сотню рублей.

Итак, что же произошло?

Во-первых, госдепартамент США (министерство иностранных дел) 8 августа заявил, что администрация США пришла к выводу о причастности России к использованию отравляющего вещества при покушении на Сергея и Юлию Скрипаль, которое произошло в марте этого года. Соответственно, Россия подпадает под закон о контроле за химическим и биологическим оружием, принятый в США в 1991 году – и президент обязан ввести санкции (варианты каковых прямо прописаны в законе) против такой страны-агрессора; РФ в результате этих санкций оказывается в компании Сирии и Северной Кореи. Экономически они не являются значимыми – в законе прописан отказ в госкредитах, запрет поставок оружия и запрет на поставку товаров и технологий, которые могут быть критичны для национальной безопасности США. Последствия здесь, скорее, политические – закрепление статуса мирового изгоя, с которым токсично (во всех смыслах) иметь хоть какое-то дело, хотя и с экономической стороны тоже могут быть проблемы; впрочем, об этом чуть ниже.

Во-вторых, в Конгресс был внесен законопроект DASKAA (Defending American Security from Kremlin Aggression Act), который, скажем так, систематизирует санкции, имеющиеся и будущие. В формальной части, он предполагает создание санкционного координирующего офиса – единой структуры, которая будет контролировать весь этот процесс. В деятельной части – речь идёт о запрете на операции в США (и заморозку активов) подсанкционных банков – Сбербанка, ВЭБ (хоть это и не банк – и в законопроекте он почему-то упомянут дважды), ВТБ, де-факто национализированный Промсвязьбанк, РСХБ, Газпромбанк и Банк Москвы. На практике это означает, среди прочего, запрет на долларовые операции для этих банков – привет той самой "дедолларизации", вот только она почему-то никак не радует, судя по красному цвету на рынках. Кроме того, предполагается введение ограничений на инвестирование в российский госдолг; напомню, что сейчас нерезиденты держат примерно 28% его, эта доля снизилась с максимумов, составлявших около 34%. Помимо этого, в DASKAA присутствуют меры ужесточения в отношении действующего президента США Дональда Трампа – ему следует интенсифицировать работу с НАТО, более активно работать по санкционному закону CAATSA, принятому зимой, укрепить кибербезопасность, и так далее и тому подобное. Далее, отдельное внимание уделяется лично Владимиру Путину, требуется представить "доклад о состоянии и активах Владимира Путина", под удар попадает также неуточненный ближний круг президента. Наконец, в проекте закона содержится требование к госсекретарю США представить аргументированное суждение о том, соответствует ли Российская Федерация критериям, по которым она может быть названа государством-спонсором терроризма, что опять же послужит фиксированию восприятия РФ как токсичной для всех территории, со всеми вытекающими. В этом списке сейчас, помимо помянутых выше Сирии и КНДР, есть ещё и Судан с Ираном – прямо скажем, не самая приятная компания.

Как же на это отреагировала Россия?

Во-первых, эти заявления (ещё раз, не сами санкции, не сами запреты или ограничения, но лишь декларации о таковых) прямо показали всю хрупкость и шаткость положения в российской экономике, её зависимость от такого рода внешних факторов. Всё вроде бы стабильно, нефть достаточно высока, бюджет профицитен, налоги платятся, хлеб растет, промышленность работает, услуги оказываются – но такого рода шевеление из-за океана моментально вгоняет рынок в красную зону. Люди битые и нервные, пока всё спокойно, можно держать деньги в рубле и зарабатывать, но при первых же рисках ухудшения ситуации капитал со свистом начинает утекать. Это факт и данность – с которыми, в общем-то, ничего сделать нельзя, поскольку это массовое настроение участников рынка.

Во-вторых, надо отметить, что в стране кардинально изменилось восприятие внешних санкций. Растворились в ночи и тумане "деофшоризация" и "национализация элит". Пало смертью храбрых "импортозамещение", так гремевшее четыре года назад, с введением санкций и контрсанкций – оказалось, что от последних выиграли только местные производители продуктов питания, и заплатил за это потребитель. Цитируя главу Минэкономразвития Максима Орешкина: "Импортозамещение - это уже такая тема немного из прошлого. Это мы в 2014-2015 годах активно обсуждали. Сейчас в российской экономической повестке, например, тема экспорта и выхода на внешние рынки имеет гораздо большую роль", более того, в РФ "нет национального проекта по импортозамещению, но есть национальный проект по экспорту". И это несмотря на то, что, как нам в 2016 году рассказывал Дмитрий Медведев, "в импортозамещение в промышленности за последние два года вложено порядка 250 млрд. руб."; интересно, куда же они делись. Изменилась и риторика относительно санкций – так, посольство РФ в США назвало их "драконовскими", а Владимир Путин на спешно созванном заседании Совета Безопасности заявил об их "нелегитимности". Это, впрочем, уже не в первый раз – так, ещё в феврале этого года Путин говорил, что санкции бессмысленны и вредны, и наносят ущерб всем. В общем, благословенные времена со смеющимися "Искандерами" окончательно ушли в прошлое.

В-третьих, судя по некоторым признакам, можно наблюдать определенную потерю контроля над ситуацией со стороны РФ.

Первым номером здесь идет заявление секретаря Совбеза Николая Патрушева о том, что "введенные США и их союзниками финансовые и технологические санкции в отношении российских энергетических компаний обозначили проблему уязвимости и зависимости отечественной энергетики от иностранного капитала и иностранных технологий, оборудования, программного обеспечения". Иначе говоря, вдруг и внезапно оказалось, что хребет российской экономики – нефтедобыча – критически зависит от внешних сил. Да, вновь было помянуто импортозамещение – но проблема заключается в том, что на отечественной почве необходимых технологий зачастую просто нет, и, по имеющейся информации, после введения санкций технологическая база отечественной добывающей отрасли попросту остановилась в развитии. На практике это означает, со временем, невозможность наращивания добычи, выход на плато – и дальнейший спад. Иначе говоря, проблемы в нефтяной отрасли в перспективе прямо оборачиваются концом Российской Федерации в её нынешнем виде. При этом санкции в рамках закона о химическом оружии как раз и могут распространяться на оборудование для нефтедобычи.

Вторым номером идет величественное в своей эпичности, иначе и не скажешь, предложение помощника президента по экономическим вопросам Андрея Белоусова раскулачить отечественных металлургов, изъяв у них "сверхдоходы" на полтриллиона рублей. Рынок немедленно рухнул (не могу не подумать об инсайдерской торговле и шорте соответствующих фишек), металлурги были шокированы – но заявление это не было дезавуировано, более того, Белоусов сопроводил его прекрасным комментарием, что "это закон капитализма – делиться надо". Не знаю, правда, что тут капиталистического, скорее, это попахивает банальным приветом в подворотне (к вопросу, кстати говоря, о Мансуре Олсоне и государстве как стационарном бандите) – но мне, вероятно, этого просто не понять.

Как же будет развиваться ситуация дальше?

Во-первых, надо понимать, что санкции – это навсегда. Примером этому может служить поправка Джексона–Вэника. Эта поправка к закону о торговле США, ограничивающая торговлю со странами, препятствующими эмиграции, а также нарушающими другие права человека, была принята в 1974 году против СССР за то, что Союз, в частности, препятствовал эмиграции евреев. Снята она была только в 2012 году – когда никакой проблемы эмигрировать ни у кого уже давно не было. Говорят, что русские долго запрягают – видимо, американцы запрягают ещё дольше. Нынешние санкции – по сути, прямое последствие Мюнхенской речи 2007 года и зародившейся тогда конфронтации. Санкционное давление будет лишь усиливаться, и никакие попытки Москвы его сократить, жалобы на отсутствие взаимности со стороны США (Дмитрий Песков, 9 августа 2018), призывы уважать наши интересы (Владимир Путин, 25 мая 2018), печаль по поводу того, как страны Запада обманули Россию (Мария Захарова, 19 июня 2018), боль по поводу "бизнеса, дел и семей" (Светлана Журова, 12 октября 2017), и даже овации со стороны всенародно избранных депутатов Госдумы по адресу заглянувших на заседание американских конгрессменов (6 июля 2018) – все эти такие милые знаки покорности и искреннего желания загладить реальную и вымышленную вину не будут иметь никакого значения. Позиция США проста как топор – Россия должна перестать представлять собой угрозу для США, чеканная формула Рональда Рейгана "имеют значение не намерения, а возможности" никуда не делась. Увы, компьютерная графика про ракеты на ядерных двигателях, морские беспилотники и прочие wunderwaffe как-то не произвели впечатления на США.

Во-вторых, экономическое положение страны будет описываться формулой "стагнация пополам с депрессией". Рубль будет девальвироваться, но, скорее всего, ступенчато – с провалом до очередного уровня и аккуратной фиксацией на нем, на некоторый срок. ЦБ РФ невозмутимо смотрит на ситуацию сейчас, ровно так же он смотрел и в апреле, пытаясь этим своим спокойствием формировать настроения. При этом он вряд ли допустит крах образца осени 2014 года, не будет никаких валютных коридоров, о границы которых было так удобно закрываться спекулянтам. В случае распродажи ОФЗ нерезидентами эти бумаги будут, скорее всего, аккуратно выкуплены. Фундаментальная проблема для ЦБ одна – не допустить паники, массового переваливания в доллар всего скопившегося рублевого навеса, нормально пережить ситуацию вероятного введения санкций против вышеупомянутых системных банков – без, к примеру, принудительного перевода валютных вкладов в рубли. Будем надеяться, они смогут с этим справиться.

В-третьих, будет усиливаться фискальная нагрузка на население. Я об этом писал уже неоднократно – тут и повышение НДС, и повышение пенсионного возраста, и налог на самозанятых. Можно вспомнить и налоги на нежилые дачные постройки, включая бани и сортиры, и находящийся в Госдуме законопроект о налогообложении личных подсобных хозяйств (ЛПХ), согласно которому владение ими будет приравниваться к предпринимательской деятельности. Профицитный бюджет, неплохая стоимость барреля – всё это не имеет значения. Государство будет выжимать деньги из граждан, капсулируясь и пытаясь пережить худое время. Опять же, я вполне допускаю и ограничения на хождение СКВ (по образцу Венесуэлы, Ирана или стремительно идущей в ту же сторону Турции), и добровольно-принудительные займы для бюджетников и превращение их в "патриотичных инвесторов".

В конечном же итоге экономические сложности и сокращение элитного lebensraum неминуемо породят новую перестройку и новые 90-е, включая определенные центробежные тенденции. Но это уже совсем другая история.

Опубликовано 12.08.18 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.