Момент истины

Война – это великое дело государства,
основа жизни и смерти,
путь к выживанию или гибели.

– Сунь Цзы, "Искусство войны"

Начать эту заметку следует с констатации простого соображения – рассказ о разворачивающейся мировой торговой войне будет попросту неполным без взгляда на неё с китайской стороны. Действительно, позиция и резоны США, равно как и вероятные последствия были мной, с различных ракурсов, описаны уже неоднократно – но китайская ситуация оставалась вне фокуса. Пришло время исправить эту недоработку. Конечно же, для начала драки достаточно желания лишь одного её участника, что мы и видим в инициативах Дональда Трампа – но вот её процесс и результат зависят уже от всех, вовлеченных в этот захватывающий процесс. Включая, понятное дело, и сам Китай.

Надо сказать, что "китайским вопросом" я занимаюсь уже довольно много времени, более пяти лет – и, в целом, отношусь к перспективам КНР довольно скептически. Собственно говоря, это обуславливается самой выбранной экономической моделью развития страны: инвестиционное взаимодействие с развитыми странами, в первую очередь с США. Прием внешних инвестиций, создание производств, ультрадешевая рабочая сила, удобная и доступная морская логистика, либеральное экологическое законодательство, жесткость во внутренней политике на фоне фундаментального ориентирования на экспорт – все эти факторы являются определяющими и ограничивающими для китайской экономики, устанавливающими определенный лимит роста, достижение которого не может не сопровождаться серьезной встряской. По крайней мере, в теории. Практика, однако, этого вроде бы не подтверждает – на первый взгляд, Китай продолжает уверенно идти вперед и вверх. Но вот так ли это на самом деле?

Надо сказать, что несколько лет назад ситуация с Китаем казалась куда более ясной – и полностью согласовывающейся с описанной выше моделью. Так, признаки того, что Китай стал надрываться, появились весной 2013 года. Как раз в этот момент в стране сменилось руководство, пост Председателя КНР занял Си Цзиньпин, а премьером Госсовета КНР стал Ли Кэцян. Сменился девиз правления – малопонятное "гармоничное развитие" Ху Цзиньтао сменила куда более конкретно-националистическая "китайская мечта" Си Цзиньпина. Китай декларировал целый спектр мер по снижению регуляторных норм, заявил о приоритете развития внутреннего рынка (!) и всячески предсказывал светлое будущее для страны. Но ситуация посыпалась почти сразу – сначала о рисках китайской экономики предупредил японский банк Nomura Holdings, а затем, уже в июне, Китай настиг кризис ликвидности и стало понятно, что Китай никак не иммунен к мировым проблемам.

В дальнейшем ситуация стала развиваться по нарастающей. Кризисы ликвидности следовали один за другим всю вторую половину 2013 года – ЦБ КНР их старательно расшивал. Затем в феврале 2014 года девальвировался юань – совсем чуть-чуть, но для валюты, которая монотонно росла аж с 2005 года, это было подобно грому среди ясного неба. Затем пошли корпоративные дефолты – опять же, события, неслыханные ранее. Проблемы с ликвидностью продолжились и осенью 2014 года. Вливание юаневой ликвидности, дабы не допустить краха, стало для ЦБ нормой; кстати говоря, имело место и кредитование "особо избранных" предприятий под меньшую, чем ЦБ и рынок, ставку – кто-то на этом хорошо наварился. Всё это развернулось по-полной в 2015 году. В тот год ЦБ снижал нормы резервирования для банков четыре раза, последний раз – 23 октября с 18 до 17,5%. Тогда же были снижены ставки по годовым кредитам и депозитам – с 4,6 до 4,35% и с 1,75 до 1,5% соответственно – и снято ограничение максимальной ставки по депозитам для кооперативных и государственных банков. Сами же ставки понижались за год шестикратно – но при всём при этом рост экономики КНР замедлился до многолетнего минимума в 6,9%. Помимо того, летом 2015 года произошел жестокий крах (предсказанный мной за полтора месяца) на Шанхайской бирже, фондовые индексы рухнули от своих максимумов примерно на 30% – в результате чего он был сильно задавлен регулированием, по сути, перестав быть рынком.  Виновными в крахе были при этом назначены "безответственные спекулянты" – и, помнится, китайские власти даже кого-то наказали, чтоб неповадно было.

Но вот дальше картинка начала меняться. Из Китая практически перестали приходить значимые новости, свидетельствующие об опасности ситуации – и 2016 и 2017 года были в этом отношении очень спокойными. Об идущих в глубине китайской экономики процессах можно было судить разве что по косвенным признакам – так, ЦБ КНР с октября 2015 года не менял ставку. С другой стороны, он вместо этой меры, "бьющей по площади", развернул точечное предоставление ликвидности для банков через механизм обратного репо, по сути, продолжая процесс заливания экономики деньгами; этой же цели служило и снижение нормы резервирования до 17%. Эта история продолжилась и в 2017 году, впрочем, тут всё довольно просто: осенью этого года предполагалось проведение XIX съезда компартии КНР – и в этом смысле совершенно логичной выглядит предшествующая съезду лакировка действительности. Съезд прошел успешно для властей, даже более чем – так, судя по косвенным признакам, нынешний Председатель КНР Си Цзиньпин намерен оставаться у власти дольше положенного срока. Реальность, однако, взяла своё – обернувшись той самой торговой войной имени Дональда Трампа.

При этом еще до начала этого процесса, примерно полгода назад, мы в НИЦ "Неокономика" провели детальный анализ ситуации в КНР, погрузившись с головой в китайскую статистику – и пришли к выводу, что предоставляемые Китаем данные категорически не сочетаются между собой. Тут можно вспомнить внутренние китайские скандалы – так, пять лет назад внезапно выяснилось, что в крупном городе Хэнлань, находящемся в одной из самых развитых провинций страны – Гуандун, цифры промышленного производства были завышены примерно вчетверо. Другой пример – оказалось, что по результатам пересмотра данных за 2016 год, провинция Внутренняя Монголия снизила показатель промышленного производства на 40%, а совокупного налогового дохода на 26%. Сюда же можно направить и давно замеченное отсутствие корреляции между ростом энергопотребления и ростом ВВП, первый заметно меньше – пропоненты КНР обычно объясняют это растущей энергоэффективностью устремленной в будущее китайской экономики. Наконец, отсутствует внятное объяснение у сверхнизкой инфляции в КНР, которая составляет сейчас всего 1,9% – ведь продолжающаяся кредитная накачка реального сектора экономики не может не отзываться инфляцией, её отсутствие свидетельствует либо об её серьезном статистическом занижении – либо об очень сильном оттоке капитала. Фактически, мы пришли к выводу, что, будь Китай полноценной рыночной экономикой, ситуация там поехала бы уже давно – но он таковой является лишь с приставкой "условно", что и позволяет, манипулируя статистикой, активно регулируя и оперируя резервами, держать ситуацию под контролем. Вопрос только в одном – а насколько его ещё хватит?

Здесь мы и подходим к вопросу текущего момента. Трамп обиделся на китайский торговый профицит, Трамп ввел пошлины в 10% на товары на сумму в $50 млрд., при этом призвав Китай не отвечать на эти действия. Китай на такое, очевидно, пойти никак не мог по целому ряду причин, включая невозможность "потери лица" – и отзеркалил их. Это, понятное дело, лишь раззадорило США – и американцы объявили о планах поставить под пошлины уже $200 млрд. импортируемых товаров.

Китай в ответ на это активизировал альтернативные механизмы воздействия, заметно более широкие, чем просто таможенные пошлины. Так, КНР приняла решение запустить свой аналог "количественного смягчения" – китайские компании должны будут заменить привлечение кредитов выпуском облигаций, который в свою очередь будут выкупать китайские банки, и под эти облигации получать доступ к программе кредитов от уже ЦБ, с нулевой ставкой; иначе говоря, в действие будет введен ещё один механизм заливания ситуации деньгами. При этом продолжается работа и старых систем накачки – так, на прошлой неделе ЦБ выдал 502 млрд. юаней ($73,4 млрд.) новых кредитов под залог ценных бумаг с помощью механизма среднесрочного кредитования MLF, что стало рекордным с начала года. Кроме того, был девальвирован юань, за три месяца он потерял к доллару почти 9%, что являет собой ту же самую помощь экспортерам – с другой стороны, чрезмерного ослабления юаня Нацбанк КНР явно не хочет допускать, поскольку он принял решение  ужесточить регулирование для участников валютного рынка, и с 6 августа трейдеры, торгующие форвардными контрактами на курс юаня к доллару, будут обязаны отчислять в резервы до 20% от объема занятых позиций. Бодание продолжается: США, видя такую неуступчивость, заявили о возможности повышения пошлин до 25%, Китай на это ответил, что у него в разработке план введения пошлин на американские товары в размере $60 млрд. В общем, процесс этот, на самом деле, только разгорается, уступать никто не хочет, да и не может – и это вполне предсказуемо.

При этом надо отметить несколько весьма важных вещей.

Во-первых, стоит вспомнить премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна и его прямое признание в том, что переход Китая на экономику потребления, основанную на внутреннем спросе, не сработал – заявил он это ещё в марте 2016 года. Соответственно, не стоит обольщаться якобы низкой долей экспорта в китайском ВВП – она сейчас составляет чуть менее 18%. Дело здесь в том, что изрядная часть производственной цепочки находится именно что в Китае, а конечный спрос, оказывается, имеет всё же явный экзогенный характер. Из этого следует, что потеря единицы зарубежного (американского) спроса мультиплицируется – и деньги потеряет не один производитель, а вся производственная цепочка, и это заметно больше по масштабу.

Во-вторых, надо понимать, что китайские попытки ответить США метко и точечно, посредством повышения пошлин на продукцию, производимую ядерным электоратом Трампа, малоэффективны. Фермеры в Айове, выращивающие попавшие под пошлины соевые бобы, конечно, опечалены этим – но безработица в Айове составляет сейчас всего 2,9%, что ниже среднеамериканского уровня в 3,9%. Кроме того, ничто не помешает американскому правительству, спокойствия ради, просубсидировать эту отрасль – это не те расходы, которые сильно отразятся на бюджете.

В-третьих, нельзя не обратить внимания на вопрос китайских долгов. Они, как и всё в Китае, сложны и запутаны до уровня "черт ногу сломит", но некоторые вещи всё же вполне доступны для понимания – и в первую очередь это вопрос их обслуживания. Математика проста – при размере валового долга примерно в 300% ВВП и с учётом финансирования под хотя бы 5,5% получается, что Китай ежегодно тратит на обслуживание долгов шестую часть ВВП, что куда хуже аналогичных показателей для увешанных долгами Японии и США. Опять же, китайская квазирыночность дает определенную свободу маневра – но не стоит её переоценивать.

Есть ещё и в-четвертых – хотя эта информация носит несколько спекулятивный характер. Японская "Санкэй симбун" (антикоммунистическое правоконсервативное проамериканское ежедневное издание) буквально на днях сообщила, что в Компартии КНР зреет недовольство политикой, которую проводит товарищ Си – и его поведение будет обсуждаться на большой партийной конференции, проводимой уже в этом августе в курортном городе Бэйдайхэ. Дескать, "есть мнение", что Си ведет страну в тупик, и "торговая война" тому явное свидетельство. Более того, издание проводит параллели между нынешней ситуацией – и историей сорокалетней давности с отставкой Хуа Гофэна, который был официальным преемником Мао Цзэдуна. Тогда точкой сборки для китайской контрэлиты был Дэн Сяопин, сейчас же в качестве такового символа может выступить вышеупомянутый Ли Кэцян – и который, напомним, принадлежит к конкурирующему клану и, безусловно, имеет свои интересы; к примеру, программа "Сделано в Китае 2025" является детищем Ли. В общем, картинка получается опасная, заметно угрожающая китайскому единству и лично товарищу Си.

Такова ситуация на настоящий момент. Америка на попятный явно не пойдет, Китай тоже не намерен отступать – но позиция КНР, в силу описанных факторов, мне видится заметно более шаткой. Посмотрим. Это, в любом случае, будет интересно.

Опубликовано 05.08.18 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.