Еще раз о пенсиях

Вместе с тем, я хочу обратить ваше внимание
на это обстоятельство: я против увеличения
сроков пенсионного возраста.
И пока я президент, такого решения
принято не будет!

– Владимир Путин, "Прямая линия", 27.09.2005

Жизнь принесла очередное свидетельство ускорения процесса "демонтажа остатков советской системы социальной поддержки населения". Как стало известно, уже 14 июня правительство на соответствующем заседании должно утвердить концепцию пенсионной реформы, в том числе параметры увеличения пенсионного возраста. При этом, как сообщается, в качестве базового принят самый жесткий вариант – увеличение пенсионного возраста для мужчин до 65 лет, а для женщин до 63 лет, хотя, вроде как, более "мягкий" вариант 65/60 ещё пока не сброшен окончательно со счетов. Тем не менее, факт остаётся фактом: о повышении пенсионного возраста уже говорится как о деле вполне решенном, вопрос исключительно в цифровых показателях – насколько он будет повышен и каким именно будет переходный период, да и будет ли он вообще. При этом на таком ярком фоне даже теряется дискуссия об индивидуальном пенсионном капитале (ИПК), условиях его формирования и всяких прочих сопутствующих нововведениях.

Комментируя всю эту историю, мне не хотелось бы рассуждать в категориях "надо" делать это, или всё же "не надо". Тут следует, как в том анекдоте, задать вопрос – "а мы покупаем или продаём"? Кому именно надо или не надо? Кто и что с этого получит (или не получит)? Только в таких конкретных вариантах ставить эти вопросы и имеет смысл. Но опять же, это вторично – и сейчас хотелось бы сфокусировать внимание на некоторых иных вещах.

При этом для начала надо отметить, что пенсионных вопросов я уже касался – и, в целом, теоретическая часть всей этой истории уже описана. Тем не менее её, думаю, стоит повторить, хотя бы тезисно.

Во-первых, пенсия в привычном нам формате – явление сравнительно новое. Само понятие пенсии существует уже достаточно давно, с середины прошлого тысячелетия. Однако все тогдашние пенсии были персональными – некий властитель или же аристократ назначал некоему человеку содержание за конкретно его заслуги. Пенсия массовая, для всех, с нами всего лишь с 1889 года, ввёл её в объединённой Германии канцлер Отто фон Бисмарк. Была она всеобщей и обязательной для рабочих и служащих; до ввода в строй такой пенсионной системы пенсии в Германии предполагались только для чиновников, которых, конечно же, в общей массе населения было мало. Пенсия полагалась по достижению 70 лет; ключевым моментом было здесь то, что средняя продолжительность жизни в тот период составляла не более 45-50 лет (причиной тому была существенная смертность людей в молодом возрасте) – так что немцы вполне обоснованно прозвали эту систему "пенсией для покойников". При этом Бисмарк не скрывал, что причины ввода пенсионной системы были исключительно политическими. Эта идея очень активно гуляла в среде тогдашних социалистов; Бисмарк, желая отвлечь народ от увлечения всем спектром социалистических идей, позаимствовал эту, одну-единственную, и интегрировал её в ткань немецкого социума. Другой его целью было поддержание государственнического инстинкта немцев, тяги к с таким трудом достигнутому единению (оно произошло только в 1871 году), поэтому он выступал против частных пенсионных фондов – таким образом, заставляя немца рассчитывать в этом отношении только и исключительно на государство; инвестиции в детей и собственные накопления идут всё же по несколько иной категории.

Во-вторых, надо понимать, что якобы государственные пенсии выплачивает, вообще говоря, не государство. Средства, направляемые социумом на поддержку своих пожилых членов посредством той или иной пенсионной системы, всегда являются изъятыми из текущего объёма произведённых товаров и услуг (в денежном эквиваленте). По сути, нынешнее поколение пенсионеров получает часть денег, которые зарабатывает нынешнее поколение действующей активной рабочей силы. При этом даже в идеальном случае такого же идеального независимого частного пенсионного фонда человек, внося туда свои деньги, их теряет – взамен он получает обещание как-то получить их когда-нибудь потом. Фонд же использует их для инвестиций, для выплат нынешним пенсионерам, для финансирования операционной деятельности – ну и получает прибыль, конечно же.

В-третьих, наличие государственной пенсии совершенно объективно портит демографию. "Зачем мне дети, если я всё равно буду пенсию получать?" – такой подход является совершенно логичным. Ситуация усугубляется тем, что из двух иждивенческих возрастных категорий – детей и пенсионеров – одна из них является социально активной и обладает электоральными возможностями. Это просто по логике вещей приводит к усилению перераспределения денег в сторону пожилого поколения – с соответствующими потерями для демографии на большом промежутке времени.

Иначе говоря, любая пенсионная система такого рода – мина под будущее, и эта мина уже отрабатывает в России. Правительство можно понять – ему охота избавиться от перманентного дефицита Пенсионного фонда; на этом моменте можно вспомнить, в дополнение к эпиграфу, еще и замечательное изречение Ольги Голодец, бывшей тогда вице-премьером – мол, пенсионная система страны просчитана до 2050 года, вспомнить и умилиться. При этом абсолютно понятно и недовольство социума – как показывают соцопросы, примерно 81% граждан страны не поддерживают идею повышения пенсионного возраста, никому не хочется работать дольше, а отдыхать и пользоваться вроде как накопленным богатством – меньше. Вот только фундаментальная проблема заключается в том, что "богатство" по факту оказывается пустым и ложным.

Математика тут вполне простая – на каждые 1000 рублей зарплаты человеку работодатель перечисляет в ПФР 220 рублей – т.е. 22% от этой суммы. Эта доля падает до 10%, как только доход достигает 670 тыс. рублей в год – но такие зарплаты в стране мало кто получает, если уж средняя (даже не медианная!) зарплата составляет сейчас 41.6 тыс. рублей в месяц. Соответственно, в год это чуть меньше полумиллиона рублей – и раз у нас такая круглая цифра, то можно в первом приближении предположить, что в ПФР поступает в год на каждого человека 100 тыс. рублей. Говорят, что из этих денег будет финансироваться будущая пенсия человека, ныне это 14,1 тыс. рублей в среднем по стране, 170 тыс. в год. Сумма вроде как большая, чем вложения, она вроде как указывает на эффективность инвестиций – но в реальности картина выглядит куда более забавно.

Предположим, некий человек вообще не участвует в государственной пенсионной затее, формируя свои накопления на пожилой возраст самостоятельно, ровно по этим же правилам – получая каждый год 500 тыс. на руки и 100 тыс. для инвестиций, которые являют собой элементарный банковский вклад. Помножив это на 35 лет трудового стажа и реальные 3% годовых доходности (с капитализацией, понятное дело – и, модели ради, пренебрегая инфляцией), получаем совокупный размер накопленного капитала примерно в 5,9 млн. рублей. Эти деньги, работая под те же 3%, приносят в год 178 тыс. рублей, что есть 14,8 тыс. рублей в месяц. Вроде бы мало отлично от средней пенсии, тех самых 14,1 тыс. рублей в месяц – разница только в том, что эти накопленные 5,9 млн. рублей являются собственностью этого человека, он может не только жить на проценты с этих денег, но и пользоваться ими самими, а когда придет черед ему отправиться в мир иной, эти деньги унаследуют его дети. Возможно ли такое в случае государственной пенсии? Ответ, понятное дело, отрицательный. Иначе говоря, накапливая на пенсию самостоятельно, получаешь в итоге заметно больше, чем если поручить это дело государству, которое недавно усложнило эту систему, вкрутив туда корявую и косую механику "пенсионных баллов".

Собственно, в этом ключе и надо рассматривать всю эту историю с введением ИПК. Добровольно-принудительно (по "автоподписке") перечислять куда-то там еще 6% от зарплаты, при этом на сей раз государство уж точно, "зуб даю", обещает неприкосновенность этих денег? Я этим декларациям попросту не верю, хотя бы потому, что ровно то же самое утверждалось относительно той части денег, что уходила в накопительную часть пенсии. И что же? В 2014 году на эти перечисления был наложен мораторий, деньги стали уходить в солидарную систему. При этом данная мера подавалась как экстраординарная и временная – но она была продлена и на 2015 год, и на 2016, и ещё на три года в 2017 году – а сейчас Антон Силуанов на ПМЭФ заявил, что "правительство не намерено размораживать пенсионные накопления". Иначе говоря, можно помахать этим якобы своим деньгам ручкой – и ещё раз сыграть с государством в эту увлекательную игру.

Вернемся к началу. К Отто фон Бисмарку и государственническому инстинкту немцев. Что-то мне подсказывает, что абсолютное отсутствие в инфопространстве "нулевого варианта" общения гражданина и государства по пенсионному вопросу, определяемого как "я не буду платить взносы и не буду рассчитывать на государственную пенсию", тоже обуславливается этой причиной. По мнению государства, гражданин должен быть от него зависим по как можно более широкому спектру позиций, включая пенсионное обеспечение в пожилом возрасте. Нет, конечно, можешь и сам копить – но взносы, будь любезен, гони на кассу (но мы сделаем так, чтобы платил их не ты, а работодатель, меньше вопросов будет), и часть из них мы тебе потом может быть отдадим. А может и не отдадим. Мало ли, вдруг снова потребуется подлатать бюджет, похудевший из-за помощи несчастным, пострадавшим от внешних санкций.

Впрочем, всё это не имеет особо значения. У Единой России конституционное большинство в Госдуме, у Путина поддержка чуть ли не 80% населения, что означает априорное согласие с любыми мерами. Они и будут приняты, с практически стопроцентной вероятностью. А что там было сказано полтора десятка лет назад – да какое это, право слово, имеет значение. Но всё же нельзя не отметить – страшная штука эти архивы...

Опубликовано 10.06.18 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.