Гипотеза о кластерном смысле посткапиталистических урбосред

 Автор: Дмитрий Алексеев

Здесь – некоторые наброски того, с чем, наверное, придется работать в случае конструктивного (не феодального) сценария развития всего происходящего в XXI веке. Когда готовился этот текст, там было "во второй декаде XXI века". Но, видимо, пока что не судьба, ибо как раз-таки вторая декада свидетельствует об обратном. Тем не менее, автор не теряет осторожного оптимизма насчет возможности сочетания инженерии социальной с инженерией объемов, ландшафтов и коммуникаций если и не в нашей стране, то где-нибудь на планете.

Технология, которую может освоить человечество (и которую, скорее всего, придется освоить), есть технология разворачивания и сворачивания городов, селитебных инфраструктур вообще. Пока освоено лишь разворачивание их как систем, состоящих из коммунальных терминалов и коммуникаций между ними, и то планомерно, и лишь там, где это возможно, и в течение исторического процесса. Сворачивание же поселений сегодня происходит большей частью вследствие военно-социальных либо природных катастроф, и не является результатом сознательной деятельности, либо, так сказать, инфраструктурно-социального апоптоза. Во всяком случае, частный и единичный, да к тому же еще не закончившийся, экспериментальный пример отдаваемого природе Детройта – не в счет. Также очень узко применяются системы мобильной инфраструктуры, как сравнительно поздние технологии индустриальной эпохи, а в целом все эти, предполагаемые к развитию, вещи, не применяются в широких масштабах страновых регионов и городских агломераций. В этих же масштабах не применяется быстрое развертывание того, что должно быть способным к быстрому свертыванию без существенных совокупных ресурсных потерь.

Разумеется, здесь особую роль должна играть торговля, сиречь финансовый сектор. С другой стороны, если прибыль будет играть сколь-нибудь существенную в этих процессах роль, то, во всяком случае, в условиях нынешней модели экономического развития он по-любому будет тяготеть к доминированию; однако общий, глобальный, тренд таков, что эта, основанная на нем, модель перестала работать. Существующие селитебные территории формировались как рынки, как феодальные замки, и как рынки вокруг феодальных замков, а смыслом существования человеческих поселений в обозримой исторической ретроспективе была торговля и ремесленно-аграрное производство, по факту исторического соединения которых и появления фирм возникла финансово-промышленная деятельность. Так какой смысл должен быть у мобильных и быстрых в конструкции и деструкции селитебных инфраструктур? Если они мобильны, то это значит, что они в принципе номадичны, с присущими номадичности свойствами технологичности (новационности) и ресурсодефицитности (ресурсосберегательности). Разумеется, для случая городов эта мобильность и номадичность будет чем-то большим, нежели расхоже мыслимые сегодня в этом ключе вахтовые поселки. Не в том ли этот смысл, чтобы изыскивать и реализовывать уникальные кластерные возможности, будучи ограниченными в относительном составе их населения, адаптируясь к условиям внешней не только природной, но также и экономической среды (представленной, в том числе, такими же образованиями)? Система таких взаимоадаптирующихся структур вписывается в неокономические наброски насчет городов-трехмиллионников, которые, по предварительной оценке, нужно создавать «с нуля». Только эта картина теперь дополняется тем, что такие агломерации могут иметь существенную компоненту гуляй-городов, ориентированных на принцип продуктового нишевания, которому подчинен финсектор, имеющий прибыльность в качестве внутреннего, подчиненного ему, принципа, существующего в остаточном либо в ослабленном виде. Действительно, это может быть допустимо, если признавать, что суть финансов – в прибыльном трансферте товаров с дешевого рынка на дорогой. И если переводить кластеризацию экономики с уровня страны на уровень города. Действительно, определять кластерную специализацию производства для отдельно взятого города куда проще и безболезненнее, чем для отдельно взятой страны. Например, можно принять за правило вообще не задаваться вопросом о специализации страны в международном разделении труда до тех пор, пока в стране таким образом не специализировалось хотя бы несколько городов. Факт их специализации означает относительную устойчивость спроса и торгового взаимодействия между собой (возможно даже какого-то взаимодействия с «наружей»), из чего уже можно вести речь о выстраивании более системных по доходности кластерных решений для страны в целом на международных рынках. Ибо к стратегическим уровням внутренней договоренности логично было бы приступать по факту исправного выполнения договоренностей тактических. Тем более, что последнее представляется более легким по совокупности административных и логистических обстоятельств. В данном случае предполагаемая к развитию номадическая гибкость городских сред, возможно, поспособствует конкуренции технологий и поискам оптимальных способов работы уже с ними относительно численности населения, спроса, а также инфляционно-дефляционного насоса, который, возможно, в каких-то локальных формах сохранит свое существование.