Почему молчит Бернанке?

На прошедшей неделе основными событиями были выступления главы ЕЦБ М.Драги и главы ФРС Б.Бернанке. От них ждали чего-то конкретного, каких-то контуров будущей финансовой политики, планов – в общем, серьёзных заявлений. Объективного говоря, ни тот, ни другой ничего нового нам не сообщили. Информационная ценность их выступлений оказалась нулевой.

Такая ситуация наблюдается уже не первый раз. Можно сказать, что она уже стала традиционной: участники финансовых рынков ждут от выступлений многого, обманываются в своих ожиданиях, после чего успокаивают себя фразами типа «ну в следующий раз они точно что-нибудь скажут». При этом становится всё более очевидным масштаб проблем, которые надо решать, и возникают подозрения, что сами чиновники не знают, как эти проблемы можно решить.

Мы бы хотели представить вам более широкий взгляд на эту проблему. Проблема бессодержательности выступлений и, говоря шире, беспомощности политиков и чиновников на фоне глобального кризиса связана с причудливыми взаимоотношениями государства, финансового и реального сектора.

История этих взаимоотношений состоит в различных союзах, которые стороны заключали в разные периоды времени. В середине 19-го века сложился прочный союз финансового и реального сектора, который базировался на стабильном росте разделения труда. Благодаря этому росту реальный сектор был постоянным источником доходов, в разделе которых участвовала финансовая система, которая, в свою очередь, создавала финансовые условия для постоянного повышения уровня разделения труда. Она кредитовала реальный сектор, способствуя его развитию и получая за счёт процентов и инвестиций свои дивиденды.

Некоторое время государству не было места в этом союзе. Ему отводилась роль ночного сторожа, который должен следить за порядком и не мешать остальным наслаждаться жизнью. Это была эпоха господства экономического либерализма.

Понятно, что такая роль государство не устраивала – поэтому оно различными способами старалось повысить свою значимость. При этом государство делало вид, что действует в интересах широких слоёв населения, хотя прежде всего оно боролось за своё существование.

Удобным поводом для государственного вмешательства были кризисные моменты: ночной сторож превращался в значимую фигуру, к рекомендациям которой прислушивались, и к мощи которого прибегали для противодействия иностранным конкурентам. В итоге человечество получило две мировые войны.

После второй из них перед капитализмом вновь открылся горизонт широкой экспансии – впрочем, государство за прошедший период настолько усилило свою роль и влияние, что по инерции продолжало оставаться значимым экономическим актором.

В конце 60-х годов прошлого века рост разделения труда остановился в связи с исчерпанием физических возможностей, в результате чего реальный сектор вместо стабильных доходов стал генерировать плохие долги. Основа для взаимодействия финансового и реального секторов исчезла.

В результате начал складываться новый ведущий союз: государства и финансового сектора. То, что известно под названиями «тэтчеризм» и «рейганомика», а чуть позже – «вашингтонский консенсус» — это было политическое оформление нового союза, в котором решающую роль играл финансовый сектор, претендовавший на то, что его бурное развитие сможет завести забарахливший двигатель реального сектора.

Отчасти эти надежды оправдались, но ценой формирования глобального пузыря: кредитного и ценового. Реальный сектор на искусственной финансовой тяге слегка сдвинулся с места, но не более того. Предприятия реального сектора предпочитали наращивать финансовую составляющую своей деятельности. Знаменитое дело «Энрон» наглядно показало это, но к изменению тенденции не привело. А в результате двойного кризиса 2001 и 2007 годов финансовый пузырь лопнул, и тут уже финансовому сектору потребовалась масштабная государственная помощь.

Посмотрим теперь на то, в какой ситуации сегодня оказались основные игроки. Реальный сектор как впал 50 лет назад в депрессию, так и продолжает в ней пребывать. Его положение только ухудшилось – безудержное вливание денег в экономику в последние десятилетия создало иллюзию возможности развития, под которое были сделаны значительные инвестиции, как теперь выяснилось, излишние.

Финансовый сектор находится в руинах и поддерживается только периодическими вливаниями со стороны центральных банков. О том, чтобы выступить мотором развития реального сектора (под предлогом чего ему и оказывается помощь), и речи не идет.

Государство несет на себе двойную нагрузку: пытается поддержать одновременно и реальный сектор, и финансовую систему. При этом двойная ноша с каждым днем становится все более неподъемной. Ради поддержки реального сектора государство все глубже влезает в долговую яму, ради поддержки финансовой системы – печатает деньги, что снижает доверие к валютам и ухудшает ситуацию с рефинансированием долгов.

Что можно сделать в такой ситуации? Понятно, что корень проблем — в реальном секторе. Также понятно, что финансовый сектор в его сегодняшнем положении еще долго не будет в состоянии оказать положительное влияние на развитие реального сектора.

Остается только государство – единственный более или менее дееспособный игрок, который мог бы попробовать оживить реальный сектор, пусть даже и за счет разрыва союза с финансовым сектором.

В принципе, мировые политические лидеры это понимают. Но это понимание невозможно претворить в действие.

Дело в том, что у государства в настоящее время нет никаких инструментов работы с реальным сектором. До последнего времени все воздействие государства на реальный сектор осуществлялось через сектор финансовый. Если у каких-то государств и были какие-то институты, с помощью которых можно было работать с реальным сектором (индикативное планирование, например), то они давно уже либо ликвидированы, либо атрофировались.

Кроме того, это ведь только так говорится, что с реальным сектором будет работать государство. Работать с ним будут, понятно, отдельные чиновники. И как при этом избежать неэффективности и коррупции, связанных с безответственностью чиновников, никто из политических лидеров не знает. Эту проблему в свое время умели решать Сталин и отчасти Гитлер (впрочем, преувеличивать их успехи в этом деле не тоже не стоит). Для современных лидеров такой путь пока представляется неприемлемым – посмотрим, что будет дальше: качественная смена элит в странах Запада явно вызревает.

Ну и еще одна проблема. Современный реальный сектор (система разделения труда) носит глобальный характер, и проблемы его глобальные. Финансовый сектор имел, по крайней мере, то преимущество, что тоже был глобальным. А вот государство как было, так и остается национальным. И как оно будет решать стоящие перед реальным сектором проблемы?

Вот и не знают современные политики, к которым приковано внимание всего экономического сообщества, что им сказать, и что им сделать. С первой задачей они, впрочем, пока еще худо-бедно справляются. Впрочем, рынок на слова реагирует все более вяло, а долгосрочного воздействия они вообще не оказывают.

А вот с тем, что делать – прямо беда!