Дохийский раунд

Лучше всего она зимним утром.

– Г. Гаррисон, "Крест и король"

Текст писался до завершения дохийских переговоров

Нефтяного вопроса я уже касался пять месяцев назад, когда нефть стоила примерно столько же, сколько сейчас ($44 за баррель Brent), но траектория движения была скорее вниз, чем вверх. За это время много чего случилось на рынке, включая падение цен в полтора раза – до уровней ниже $30 за баррель. Последствия для бюджетов нефтедобывающих стран были соответствующими – негативными. Соответствующими, а именно весьма масштабными были и усилия их по возвращению стоимости барреля на более приятные уровни.

Началось всё с Венесуэлы. Ситуация в этой стране близка к катастрофической, левацкие эксперименты её практически разрушили; достаточно сказать, что бюджет Венесуэлы балансируется при стоимости барреля порядка $140-180 (по разным оценкам), ожидаемая инфляция в 2016 году составит, по оценке МВФ, 720% (т.е. цены увеличатся восьмикратно), вероятность дефолта в ближайшие пять лет – около 70%, и Венесуэла уже скребёт по дну своей кубышки, пытаясь расплатиться с внешними долгами, она распродаёт золото (впрочем, цена на него сейчас несколько подросла, что даёт Каракасу некоторую передышку). Соответственно, для Венесуэлы вопрос хоть какого-нибудь роста цены на нефть (а лучше роста не какого-нибудь, а существенного) становится в прямом смысле слова вопросом жизни и смерти. Неудивительно, что президент страны Николас Мадуро развил активную деятельность в рамках широко известного подхода "челночной дипломатии", пытаясь свести воедино представителей стран-нефтепроизводителей и подвести их к тому или иному ограничению добычи.

Деятельность эта увенчалась предварительным успехом. 16 февраля Россия, КСА, Катар и Венесуэла договорились о сохранении добычи нефти в 2016 году на уровне января при условии, что другие производители нефти также присоединятся к данной инициативе. Мадуро был крайне доволен. Более того, тема зажила своей жизнью – о своём интересе поучаствовать в этой инициативе заявили и иные страны, среди них Эквадор, Алжир, Нигерия, Оман, Кувейт и ОАЭ. Активный обмен декларациями привёл к тому, что стала формироваться интрига последних нескольких недель – переговоры о судьбе цен на нефть, которые должны (на момент написания настоящей заметки) состояться 17 апреля в столице Катара Дохе. Предполагается, что по итогам переговоров будет выработана некая позиция, которая позволит отвести цены повыше. Вопрос, произойдёт ли это в реальности.

Фундаментально на стоимость барреля сейчас влияют следующие факторы:

Во-первых, в ожиданиях на стороне снижения цен играют опасения торможения мировой экономики, в первую очередь – экономики Китая, одного из ключевых мировых потребителей нефти. Так, буквально на днях китайская статистика сообщила о замедлении роста ВВП до 6,7% с прошлогодних 6,9%. Разница, казалось бы, невелика – но китайская статистика уже неоднократно подвергалась сомнению, её числа слабо сочетаются между собой. Вот и сейчас так: небольшое вроде бы замедление роста сопровождается резким сокращением (именно что сокращением!) грузоперевозок – в январе-марте объём ж/д грузоперевозок в КНР оказался на 9,4% ниже, чем годом ранее. Китайская экономика всё больше напоминает собой непрозрачный "чёрный ящик", в котором неизвестно что происходит, но сигналы изнутри доносятся весьма неприятные. При этом сигналы позитивные, к примеру, рост потребления (и импорта) нефти Индией, обусловленный ростом её ВВП более чем на 7%, на мой взгляд, не являются достаточно значимыми.

Во-вторых, игроки на нефтяном рынке очень серьёзно ориентируются на политику, проводимую ФРС США. Руководящий орган этой структуры на своём заседании в декабре прошлого года уже осуществил акт поднятия ставки, коридор 0-0,25% превратился в 0,25-0,5%. Понятно, что эти меры послужат (и уже служат) укреплению доллара и, соответственно, сокращению долларовой цены барреля нефти. Проблема в том, что дальнейшая политика ФРС на данный момент представляется непредсказуемой. В прошлом году они предполагали, что в 2016 году ставка будет повышена 5-6 раз, но к декабрю их энтузиазм стал более умеренным, консенсусом стало предположение о том, что ставка будет повышена 4 раза, сейчас есть более-менее внятная уверенность лишь в двух. В совокупности этот фактор, скорее, поддерживает стоимость барреля.

Ключевым же является вопрос американской сланцевой нефти. Пресса полна заклинаний о том, что эта отрасль находится в США на грани коллапса, в пример чему приводятся данные о числе работающих буровых установок – полтора года назад их было порядка полутора тысяч, сейчас их число упало чуть ли не вчетверо. Из свежих новостей: производство нефти в США упало ниже – как это называется – психологической отметки в 9 млн. баррелей в день. Были и сигналы о финансовых проблемах в отрасли, начиная от банкротств и заканчивая выделением банками дополнительных средств на потери по кредитам нефтяному сектору. В целом, однако, ситуация никак не являет собой чего-либо экстраординарного.

Дело в том, что такие проблемы для отрасли ведут не к полному закрытию таковой, но к её консолидации. Всякая мелочь, которая, в надежде на лёгкие прибыли, брала не самые хорошие участки, кредитовалась по повышенным ставкам, совершала инвестиционные ошибки, конечно же, разорится – и перейдёт в собственность кого-либо из крупных игроков, у которых и капитал дешевле, и запасы ликвидности больше, и выше уровень управленческого умения. Примером здесь может служить история с New Gulf Resources. Эта компания с её с 88 скважинами и 55 работниками подала на банкротство в конце декабря прошлого года. Возникла она в 2011 году, в мае 2014 года, на пике цен на нефть, они заняли $500 млн., и купили/взяли в аренду большие участки земли в Техасе.  Естественно, после того как нефть упала до ~$40 за баррель, долги они отдать не могут, и в результате они подали на банкротство – каковое оказалось достаточно условным. Они заключили соглашение с кредиторами, которые обменивают свои долговые расписки на акции компании (т.е. входят в её капитал), и дают New Gulf Resources дополнительные $125 млн., после чего компания продолжает свою работу.

Однако жирную точку в вопросе американской нефтедобычи поставили сами же американские нефтяники. Полтора месяца назад (т.е. когда нефть стоила порядка $35-37) имело место некоторое количество заявлений топ-менеджеров американских нефтяных корпораций, суть которых сводится к тому, что планкой, при достижении которой на рынок начнут поступать новые объемы сырья из США, является уровень $40 за баррель. Так, об этом говорил финдиректор Continental Resources Джон Харт; год назад в качестве точки безубыточности они называли $60. А, к примеру, глава EOG Resources Inc Билл Томас сообщил, что у его компании есть 3200 скважин, рентабельность которых превышает 30% при ценах на нефть около $40 за баррель.

Вернёмся к дипломатическим усилиям.

В течение двух месяцев информационный шум, посвящённый этой инициативе, то нарастал, то стихал, но даже в таком формате он, сообразно старой биржевой формуле "покупай на слухах, продавай на новостях", послужил повышению стоимости барреля, что в локальном пике составляла около $45 за баррель. Это всё, однако, сопровождалось обменом дипломатическими колкостями.

Во-первых, к соглашению крайне скептически относится Иран: персы неоднократно заявляли, что, конечно, в принципе-то они совершенно не против заморозки уровней добычи, но только после того, как добыча нефти в Иране достигнет досанкционных уровней – на что требуется ещё минимум год и что будет означать лишние примерно 1 млн. баррелей в день на и так переполненном нефтью мировом рынке.

Во-вторых, неясной является сама повестка встречи – будет ли речь идти о заморозке добычи на январском уровне (с российским и саудовским пиками нефти) или же февральском (с катарским пиком и российско-саудовским отходом от такового), или же даже о дружном снижении добычи.

В-третьих, совершенно нет гарантии, что даже в случае достижения устного консенсуса он будет оформлен как-то документально, с прописанными механизмами контроля – в противном случае все подготовленные на встрече документы будут являть собой всего лишь ни к чему не обязывающую декларацию о намерениях.

В-четвёртых, неясным является также срок действия соглашения – спорным остаётся момент, будет ли оно действовать до следующей встречи ОПЕК в июне или же в октябре, как это предлагает Россия.

Наконец, буквально только что стало известно, что Иран не пришлёт своего представителя даже в статусе наблюдателя, поскольку, как было заявлено, "во встрече стоит участвовать только тем странам, которые поддерживают заморозку добычи". Более того, КСА, по сути, выкатила ультиматум – либо мы все дружно договариваемся о заморозке, либо мы увеличиваем добычу до упора, по сути, возвращаясь к прямому демпингу – и пусть победит сильнейший (т.е. тот, у кого запасы накопленного финансового жира самые большие), а это, пожалуй, именно что КСА, а слабейшие – вылетают с рынка и страдают от пустых бюджетов и социальных волнений.

Чего же следует ожидать от встречи в Дохе?

Опять же, здесь возможен целый спектр вариантов:

• не договорятся ни о чём, разругаются и разъедутся по домам, чтобы вернуться к ценовой войне за потребителя;
• договорятся (на уровне деклараций) о заморозке добычи, после чего поедут по домам и будут её втихую нарушать, как это и происходит последние годы с ОПЕК; здесь же, в теории, возможен вариант с договорённостью о снижении добычи, которая точно так же будет де-факто являться филькиной грамотой;
• всё вышеописанное, по одному либо другому варианту – но с прописанными механизмами взаимного контроля и взаимных же кар за нарушение договорённостей.

Очевидно, последний вариант является самым невероятным, точно так же сомнителен и самый первый вариант – в конце концов, не для того собираются, чтобы попросту повидаться и погоревать о низкой нефти. Я предполагаю, что итог будет где-то посередине – встретятся, договорятся о том, что надо бы заморозить, ибо это будет полезно всем, после чего, вероятно, назначат ещё одну встречу через некоторое время. Вопрос, что из этого выйдет не в смысле встреч – а в смысле стоимости барреля.

Здесь, на мой взгляд, ход событий будет следующим. Сразу за этим вот "положительным решением" последует всплеск цены, поскольку для рынка это вроде как "хорошие новости" – но продлится он недолго. Причина проста – перепредложение на рынке никуда не денется (остаётся, впрочем, вопрос, а куда именно она складируется, хотя информация о переполнении хранилищ уже к декабрю прошлого года оказалась, очевидно, фейком), спекулянты отыграют эти новости – и баррель поедет обратно вниз. Более того, уже нынешние уровни цен провоцируют американских сланцевиков вернуться к добыче, поход их на север лишь ускорит этот процесс – с соответствующим ростом числа буровых, добычи и перепредложения на рынке, а с учётом инертности рынка и спекулятивных игр, увеличивающих волатильность, вполне возможен провал цены до уровней ниже $30 за баррель.

Собственно, именно этот фактор сейчас и является ключевым для всего нефтяного рынка. Уровни $30-35 для американцев неудобны. Они будут работать, будут производить – но такого бума, как ранее, такого стабильного прироста добычи это не даст. Но $50 за баррель – уже совсем другая история, по сути, именно этот уровень будет фундаментальным в краткосрочном периоде: при достижении его США, которые никак не участвуют в этих попытках манипулировать рынком, будут включать новые скважины и заливать рынок прибыльной (на этих уровнях) нефтью. И долговременный пробой вверх этих $50 за баррель возможен, на мой взгляд, только в случае запуска очередного раунда американской эмиссии, до чего ещё, думается, достаточно далеко – хотя бодро повышать ставки, как хотелось ещё полгода назад, ФРС уже не желает.

И для примера: цена нефти Brent по состоянию на 04.01.2000 была $23,95 за баррель, и учитывая снижение покупательной способности доллара с коэффициентом 0,696 (накопленную инфляцию за эти годы), получаем фундаментальную цену нефти в $34,41 за баррель. Минимум по ней наблюдался 10.12.1998 – $9,1 за баррель, $13,07 по нынешним деньгам. В целом же, самое дно нефтяных цен, менее $20 за баррель ($28,74 в современных ценах) длилось 29 месяцев: с марта 1997 года по июль 1999-го – и эта ситуация вполне может повториться.

P.S. Как оказалось, договориться в Дохе не удалось. Конкуренция возобладала над кооперацией. Последствие этого шага – де-факто разрушение ОПЕК и практически неизбежное возвращение ценовой войны.

Опубликовано 17.04.16 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.