Гонка преследования

– А ну, зверьё, говорите, кто тут самый слабый?
– Ты, Волк, ты...
– То-то!

– Из м/ф "Подарок для самого слабого"

В предыдущем тексте речь шла о девальвации рубля, точнее, о ситуации вокруг его курса относительно прочих валют, в первую очередь доллара США – и, главное, о мерах, которые мог бы предпринять российский ЦБ в возникшей ситуации. На сей раз разговор пойдёт на другую тему, куда более широкую – о девальвациях, скажем так, в мировом аспекте, о том, что это может принести странам, решившимся на неё (или допустившим её, или же пострадавшим от неё).

Девальвация, как известно, есть контролируемый либо же неконтролируемый процесс достаточно резкого снижения курса национальной валюты некоей страны по отношению к чему-либо, обычно – к валюте другой страны. Приводит это, очевидно, к тому, что товары и услуги, производимые в этой стране, становятся относительно дешевле своих аналогов в других странах, соответственно, повышается их конкурентноспособность на мировом рынке, что, в свою очередь, сохраняет и формирует рабочие места для граждан. Кроме того, девальвация позволяет поправить торговый баланс страны. Проблема в том, что девальвации сопутствуют и весьма существенные негативные эффекты.

Во-первых, девальвация – это всегда обнищание народа, снижение его уровня жизни. Причина элементарна: при девальвации растёт стоимость импорта (в локальной валюте), соответственно, граждане могут его позволить себе в меньших объёмах. При этом надо понимать, что если тот или иной импорт покупается – то он, что характерно, нужен потребителю, и нужен именно этот импорт. Соответственно, любая (вынужденная) попытка перейти, вместо использования привычной продукции, на тот или иной эрзац, неважно, производимый ли локально (в рамках "импортозамещения") либо закупаемый где-то ещё, превращается в неприятное нарушение устоявшегося потребительского поведения.

Впрочем, потребительский импорт – полбеды. Гораздо более серьёзной и неприятной проблемой является нарушение устоявшихся практик импорта сырья, промежуточной продукции, оборудования и услуг по его обслуживанию. Потребительское поведение домохозяйств вполне может быть достаточно гибким, но технологические процессы такой гибкостью и всеядностью по отношению к необходимым компонентам, как правило, не отличаются, и перенастройка их, даже если она возможна без кардинальных изменений, займёт достаточно продолжительное время, что неминуемо продуцирует излишние издержки. Кроме того, здесь возможны и косвенные проблемы – к примеру, если импортёр по контракту обязан закупаться за рубежом на определённую сумму, то (пусть даже и вынужденный) отход от этого положения чреват судами и неустойками.

Третей проблемой, проистекающей из девальвации, является сопутствующий ей рост инфляции в стране, что дополнительно бьёт по карману потребителя. Генезис её понятен: импортёр, заплатив больше (в локальной валюте) за импорт, выставляет свой товар (либо этот же импорт, либо продукт, произведённый с его помощью) за более высокую цену. Покупатель же, потратив больше денег на этот продукт, будет вынужден повышать цену на то, что он делает, соответственно, такая инфляционная волна распространяется по экономике. Отмечу особо, что движение её неравномерно: чем дальше тот или иной актор по торговой цепочке, тем более длительный срок ему придётся существовать в условиях относительно ухудшенного достатка.

Далее, четвёртая проблема прямо вытекает из третьей. У акторов возникает желание обезопасить себя от рисков инфляции – что логично приводит к потере доверия по отношению к национальной валюте, к переводу расчётов в более стабильную валюту, которая совершенно однозначно превращается в эталон для расчётов. В пределе же этот процесс приводит к тому, что национальная валюта используется только для фискальных целей – при этом сбор налогов падает, а сама экономика всё больше и больше уходит в тень.

Пятая проблема, в некотором смысле, сопутствует первой. Снижение курса национальной валюты резко усложняет обслуживание внешнего долга, причём это верно и для государства, и для частного бизнеса. На небольшом отрезке времени это может быть малозначимо, но в целом представляет собой серьёзную трудность.

Тем не менее, все эти негативные факторы меркнут в сравнении с самой возможностью сохранить конкурентноспособность и рабочие места – по крайней мере, именно такой вывод можно сделать, наблюдая продолжающиеся "валютные войны" – гонку девальваций своих валют между разными странами, принадлежащими, в основном, к когорте развивающихся. Стоит напомнить, что сам термин "валютные войны" был введён осенью 2010 года министром финансов Бразилии Гвидо Мантегой, и подразумевал он именно что такую "конкуренцию девальваций"; надо, впрочем, отметить, что валютные войны как таковые имели место и ранее, к примеру, в Великую депрессию. Так или иначе, тогда, в 2010 году, этот термин и само это явление были, можно сказать, "открытием", общим местом было призывать к отказу от валютных войн, к проведению переговоров, и в итоге – к совместной работе по выходу из кризиса. Это составляет разительный контраст с нынешней ситуацией: очередной виток валютных войн длится уже почти месяц, начавшись с девальвации юаня, невеликой по абсолютной величине – но крайне важной самим фактом своего существования. Мировая же девальвация не ограничилась только юанем и рублём: был девальвирован вьетнамский вонг, на четверть рухнул казахстанский тенге, был снижен (до минимума за 17 лет – т.е. с самого азиатского кризиса 1997-1998 годов) курс малайзийского ринггита, до тех же уровней провалилась индонезийская рупия. Снизился до уровней 2001 года южноафриканский рэнд, упала турецкая лира и армянский драм, просел на 5% киргизский сом. Фактически, "под ударом" оказался весь развивающийся мир: под наибольшим напряжением сейчас находятся валюты Бразилии, Перу, Южной Кореи, Таиланда и даже Тайваня – не говоря уж о деньгах африканских государств, к примеру, Египта и Нигерии.

Проблема в том, что такая массовая девальвация порождает совершенно новые риски. Буквально несколько дней назад появилось исследование британской Financial Times, они отслеживали, как менялись курсы валют 107 развивающихся стран в 2013–2015 годах – и как менялся их экспорт и импорт в последующие годы (на 2016 год были использованы прогнозы). Выяснилось, что в таких условиях вообще отсутствует статистическая связь между размером девальвации и изменением объёма экспорта. При этом оказалось, что при девальвации на 1% к эталону (доллару США) импорт (не только из США!) сокращается в среднем на 0,5%. Фактически, массовая девальвация не даёт увеличения экспорта, она даёт лишь сокращение импорта – результатом чего будет сокращение объёмов мировой торговли. Иными словами, такая массовая девальвация не выявит победителя, но породит множество проигравших. Напомню ещё раз: если импорт идёт, значит, он выгоден, и прекращение его вынуждает изыскивать менее выгодные или же менее подходящие (по тем или иным критериям) источники его.

С другой стороны, а куда деваться? Поддерживать курс – значит либо вводить запретительные ставки (тот же Казахстан её, кстати, недавно удвоил), либо бездарно сбрасывать резервы; впрочем, об этом уже писалось. Массовая девальвация, состоящая из локальных девальваций – явление вынужденное, тот, кто этого не делает – теряет ещё больше, чем при девальвации. Хуже того, конца у этого процесса пока не просматривается, хотя какое-то условно-равновесное состояние, вероятно, существует.

Забавно, однако, то, что очередная острая фаза нынешней долгой мировой депрессии массово прочищает мозги. Массовые девальвации со всей ясностью указали на эталон, вокруг которого и вращается мировая денежная система. Это доллар США, который был и остаётся единственной резервной валютой планеты – несмотря на все заклинания, пытающиеся сковырнуть его с этого места. И, похоже, так будет продолжаться и впредь – разве что в ситуацию вмешается какой-либо экзогенный фактор истинно библейских масштабов.

Опубликовано 06.09.15 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.