Воспоминания о будущем: кто такая российская элита?

На прошлой неделе вновь заявила о себе тема приватизации, время от времени в разных ипостасях проявляющаяся на протяжении почти двух десятков лет. Однако быстро стало понятно, что проблема перспектив отечественных элит гораздо шире, и обсуждать ее надо в фундаментальном ключе.

В последние месяцы в экспертной среде сложилось общее убеждение, что российская элита переживает системный кризис. Он связан с отсутствием профессиональных управленцев и администраторов в окружении первого лица и в отрыве верхнего эшелона власти от социальной реальности[1], кризисом легитимности власти[2], общим кризисом системы управления и деградацией вертикали власти[3] и много чем правильным еще.

Любопытный, на наш взгляд, доклад с названием "Нефть не спасет" представили Алексей Вязовский, ведущий аналитик ФГ Калита-Финанс и Дмитрий Голубовский, независимый аналитик, где указали некоторые политэкономические аспекты элитного кризиса. В частности, они представили график, на котором видна явная раскорреляция динамики глобального сырьевого рынка и трансграничных капитальных потоков в последние годы (еще одна тема – отток капитала – широко трактуется как конец путинского сырьевого строя).

Из чего они сделали вывод, что «при стабильно благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре наблюдаются и нарастают симптомы, характерные для кризисной ситуации, что позволяет сделать вывод о том, что кризис все-таки есть, и он – внутренний, внутрисистемный».

Последний гвоздь в перспективы отечественного политического класса твердой рукой забил в своем крайнем докладе Центр стратегических разработок, где констатировал, что «[политический] кризис приобрел необратимый характер. Независимо от сценариев его дальнейшего развития, сохранение политической устойчивости, а тем более возврат к докризисному статус-кво уже не представляется возможным".

Разумеется, уже стало очевидно, что в годы пузыря 2002-2008 гг. на нефтяном рынке нашей элите очень сильно повезло, так что представилось оптимальным вариантом в итоге сократить количество вменяемых и профессиональных управленцев, допущенных к разработке и реализации политических решений (не нарочно, просто система так работала).

Все сказанное выше, вообще говоря, иллюстрирует экспертные наблюдения фактического состояния элит, но не фундаментальный анализ, из которого могли бы следовать какие-то выводы.

Власти справедливо обвиняются в популизме, непрофессионализме, безответственности, коррупции и других грехах. Однако не видно понимания, что такое поведение властей вытекает также из объективных законов общественного развития, приведших их к тупику. А раз так, то и действия по реформированию системы должны быть гораздо, гораздо масштабнее, чем их сейчас можно представить.

Наш вывод состоит в том, что нынешняя элита (и даже те люди, которые бы хотели этой элитой стать и, вполне возможно, достойны этого) переживает сильнейший кризис самоидентификации и идеологический кризис, связанный с отсутствием понимания, что вообще должна делать элита, какими механизмами рекрутирования обладать, как эти механизмы должны быть связаны с конкретной страной и встроены в ее экономику и как они должны быть связаны с глобальной экономикой.

В этой статье мы намерены поставить обозначенные выше проблемы так, как видим их мы, а также очертить направления наших научных изысканий.

Слово элита употребляется нами как общепринятый термин (за неимением другого), подразумевающий людей, находящихся на государственных постах федерального уровня. В свою очередь, мы готовы принять участие в дискуссии о содержании этого термина в современном и историческом контексте, и некоторые аспекты этого содержания будут представлены ниже.

В аналитике наиболее распространено деление российской элиты на условно консервативную, или силовиков, и условно либеральную. Мы бы разделили их по экономическому критерию на две большие части: на условную национальную буржуазию, ориентированную на внутренний рынок и ВПК/высокие технологии и в связи с этим характеризующуюся умеренным изоляционизмом, и компрадорскую буржуазию (государственное компрадорство) и либералов, характеризующуюся стремлением к вхождению в глобальную элиту. Исходя из такого деления можно анализировать и направления государственной политики, и дискуссию о перспективах легализации собственности, и перспективах о сохранении элиты или ее части вообще.

Надо уточнить, что такое деление было понятным и давало результаты в 90-е гг. и до кризиса 2008 г. После 2008 г. говорить о «либералах» и «силовиках» бесперспективно, поскольку кризис управления все смешал, оставив клановые, межведомственные и подобного рода конфликты. На это же указывает и кризис государственного программирования: уже не осталось даже видимости разработки программ развития. 

В 90-е гг. у власти преобладали либералы, так что Путин, во многом случайно получивший власть в 1999 г., был вынужден играть на контрасте с предыдущей элитой, широко апеллируя к консерваторам, ориентированным на внутренний рынок и капитализм с человеческим лицом, чем получил беспрецедентную народную поддержку. До 2003 г. идет поддержка этой линии, состоящая в формировании большого количества корпораций – в 2002 г. происходит пик холдингостроительства, создан концерн «Алмаз-Антей», активно продвигается административная реформа, связанная с реорганизацией административного аппарата. После 2002 г. начинается надувание пузыря на нефтяном рынке и переориентация элиты на паразитирование на природной ренте (государственное компрадорство).

Важно отметить, что повышение цен на энергоресурсы способствовал возникновению пузыря внутри России, самым ярким, центральным его проявлением стал пузырь на рынке недвижимости в Москве. Тогда же возникло ощущение, что российская экономика не зависит от цен на нефть, а развивается за счет собственных ресурсов. Исходя из этого ложного ощущения возникла своеобразная внешняя политика, направленная, в частности, на попытки проведение собственной линии относительно сырьевых рынков.

В рамках этой линии к 2006 г. возникла идея энергетической сверхдержавы, идея создания «газового ОПЕК», усилилось строительство новых трубопроводов, а в 2007 г. была произнесена Мюнхенская речь, когда отечественные элиты решили, что могут разговаривать с глобальными элитами на равных и даже диктовать им свои условия.

Приведенный выше график мы интерпретируем несколько иным образом, чем его авторы. Здесь нужно особо выделить кризисный 2008 г. Вообще говоря, кризис начался в августе 2007 г. в США (мы об этом неоднократно писали), а в Россию он пришел только в 2008 г. То есть еще почти год российская элита могла сочинять истории про «тихую гавань» (кстати, это продолжается и сегодня на всех саммитах), фантазировать про резервную валюту и мировой финансовый центр в Москве. Какое-то время ситуация была более или менее стабильна (по инерции), но в 2010 г. окончательно стало понятно, что когда нет пузыря, в России капиталы вкладывать просто некуда.

В это же время (и во время кризиса) активизируются попытки войти в западную элиту, что вылилось в безуспешную торговлю за западные компании и технологии. Об этом мы уже писали ранее в статье о провале приватизации: российской элите было окончательно и бесповоротно показано ее место, она оказалась изолированной в пределах собственного государства. И хотя после кризиса 2008 г. были некоторые попытки нового строительства корпораций и формирования стратегических предприятий – экономического эффекта это не принесло, экономика не заработала.

Наблюдаемый сегодня провал приватизации означает крушение идеи о вхождении в западную элиту, но и знак того, что не только на Западе, но и внутри страны нет возможностей для легализации собственности: нет источников роста и даже возможностей для сохранения капитала (падает капитализация компаний, нет роста акций, промышленные предприятия уже переживают кризис  и встают на грань банкротства). Это также означает, что в рамках старой модели экономического развития у российской элиты будущего нет.

Примерно таков общий контекст рассуждений экспертов о перспективах элиты. Но какие рецепты предлагаются? Поменять старую плохую элиту на новую хорошую? Победить коррупцию? Создать Таможенный союз и загнать туда побольше стран? Восстановить империю в пределах СНГ?

Вот тут и начинается самое интересное. Никто ведь не рассуждает о том, что такое современная российская элита и почему она стала такой, какой мы ее видим (разумеется, объяснение через апелляцию к личной жадности или глупости ее членов не может считаться приемлемой, потому что это тривиальные аргументы, не объясняющие ровным счетом ничего и не имеющие ничего общего с объективными закономерностями). А тем временем, в задачи элиты входит понимание того, кто она такая, каким государством управляет, какие имеет связи с другими элитами, что она должна делать для самосохранения и легитимности, и какую экономику поддерживать.  

Эти вопросы имеют прямое и непосредственное отношение к становлению и развитию государства, которым эта элита управляет. Особенности развития государства, в свою очередь, определяют качества и свойства элиты[4].     

Особенностью государства российского является то, что, по сути, оно представляет территориальную империю[5]. Территориальная империя – нормальная форма государственности феодальной эпохи. Историческими формами территориальных империй являются Византийская империя, Османская империя, Священная Римская империя, Австро-Венгрия[6]. Россия никогда не была и не сможет превратиться в национальное государство, как бы этого не хотелось ни российской интеллигенции, ни западным партнерам. Россия – территориальная империя. И совершенно верно чувствуют авторы, которые пишут про новый феодализм; правда, опираются в основном опять-таки на наблюдаемые вокруг них самих факты, но не выстраивают теоретическую конструкцию.

Проблема реального управления осложняется тем, что со школьной скамьи в головы граждан, в том числе тех, кто позже входит в элиту, вбивается толкование нормального государства как государства европейского, национального, со всеми его особенностями и институтами. В итоге в реальной жизни их ждет разочарование от несовпадения теоретических конструкций из книжек с практическим опытом и общественным дискурсом. Именно это имеют в виду, когда пишут, что западные концепции развития России потерпели неудачу. Но все время в этом обвиняются глупые элиты, глупый народ, дурная история, от которой открещивается каждое новое поколение.

И каждое новое реформаторское поколение сталкивается с механизмами государственного управления, которые напрочь игнорируют интересы народа, и методом проб и ошибок приходит к одному и тому же: интересы элиты в России не согласуются ни с чьими другими интересами, кроме ее собственных.  

Это одно из свойств территориальной империи. Прекрасный пример привел в недавней статье Максим Кантор, обратив внимание на то, что смена власти в России от века происходила через чисто элитные механизмы: «Существовала династическая смена царей; перевороты; «правление гвардии», употребляя оборот Ключевского; революция; смена партийных лидеров путем закрытых решений; захват власти Ельциным методом ликвидации Советского Союза; поддельные выборы 96-го года; отречение Ельцина и передача им власти не очень известному Путину; передача Путиным власти неизвестному дотоле Медведеву; затем обратная рокировка»[7].

Потому что апелляция к народной поддержке является для элит проявлением кризиса и ведет к расколу, двоецентрию и пр. Самый близкий нам пример – рокировка Путина с Медведевым, когда Медведев – лидер, а Путин – «отец нации». Дальше Путин вынужден был создавать Общероссийский народный фронт, а после щедро раздавать социальные обязательства из бюджета (которые сейчас потихоньку будут забираться обратно), будучи вынужден играть на два фронта – «элитный» и народный.

Одной из ключевых особенностей развития территориальных империй является военная, а позже – экономическая экспансия. Эта экспансия является важнейшим механизмом формирования элиты, рекрутирования новых членов в элиту. И в этом смысле фактор заслуг (обусловленный экспансионистской логикой развития государства) становится определяющим для функционирования элиты. Когда заканчивается экспансия, ломаются и выстроенные элитные механизмы (например, начинается выстраивание в бюрократическую иерархию с совсем иными способами господства и подчинения), возникают проблемы управления. Это случилось с Советским Союзом с прекращением крупных проектов типа космической программы, поднятия целины, индустриализации и пр.

Следуя данной логике, учитывая экономические проблемы, уже приводящие к кризису государственности в России, мы считаем, что единственный способ выжить для российской элиты состоит в том, чтобы стать элитой наднациональной, имперской в позитивном смысле.

Иными словами, имперская элита должна строить империю. Иначе она деградирует. Это может быть блок или союз государств на основе экономических принципов, отличных от существующих; блок с другой идеологией и содержанием, нацеленный на реализацию масштабных проектов внутри этого блока и в мировой экономике.

Шаги в этом направлении предпринимались всегда, создана масса организаций формата ОДКБ, ШОС, СНГ, ЕврАзЭС, Таможенного союза. Они не несут никакой идеологической нагрузки, а многие из них – вообще никакого содержания. Будет ошибкой считать российскую элиту глупой, она правильно чувствует направление. Но здесь важно отметить, что эти проекты предпринимались российской элитой с позиций национального государства, а потому неправильно воспринимались и государствами-членами и внутри страны, а потому обречены на неэффективность.

В то же время перед нами есть яркий образец успешного выстраивания территориальной империи – Евросоюз. Другое дело, что они строили что-то другое, важно, что получилось в итоге. А в итоге Брюссель стал вполне себе имперской столицей, где депутатам нельзя отстаивать интересы только национального государства. С точки зрения территориальной империи, проблемой стало то, что представители в общеевропейскую элиту делегируются национальными элитами.   

В потенциально рабочем российском проекте общеблоковая элита (общесоюзная, имперская) должна иметь возможность самостоятельно осуществлять отбор новых членов. Своими размышлениями по этим вопросам мы будем делиться в дальнейшем.