Дивный новый мир

Man has killed man from the beginning of time,
and each new frontier has brought
new ways and new places to die.
Why should the future be different?

– Colonel Corazon Santiago

Идея этого текста возникла у меня примерно пару недель назад, за несколько дней до дня Победы. Натолкнули меня на неё размышления о "гибридной войне", темы которой я уже слегка касался, имевшийся на тот период информационный поток, подавляющая часть которого была, в той или иной форме, посвящена 70-летию Победы, а также внимательное изучение ситуации с TTIP (Transatlantic Trade and Investment Partnership) – соглашением о трансатлантическом партнёрстве, которое медленно, но весьма упорно разрабатывается и продвигается структурами ЕС и США. Наложилось это всё на одно простое соображение: очередная годовщина дня Победы являет собой, вообще говоря, воспоминание о горьком и тяжёлом – но так же и великом и славном прошлом. Подчеркну ещё раз – о прошлом. За окном, однако, настоящее, а впереди – будущее. О нём и пойдёт сейчас речь. Увы, достаточно широкими мазками – ибо о каждом понятии, которого я коснусь в этом тексте, можно написать книгу, и, вероятно, не одну.

Для начала надо отметить, что Вторая Мировая война и Великая Отечественная война как часть её – порождение индустриальной эпохи. Я не буду сейчас вдаваться в частности, подробно описывая её характеристики, особенности и детали, тем более что описание этой сущности сейчас нужно лишь в военном разрезе; отметим лишь, что:

• ключевыми геополитическими акторами индустриальной эпохи являются национальные государства, которые, как исторический феномен, достигли, фактически, вершины развития – вместе с пиком индустриальной эпохи;
• для индустриальной эпохи характерными являются массовые армии, формирующиеся на основе призыва;
• наиболее крупные и мощные акторы в существенной степени автаркичны, трансграничная торговля не является для них сколько-нибудь критичной в кратко- и среднесрочной перспективе.

Особенность текущей ситуации в том, что индустриальная эпоха – в этом понимании – уходит в прошлое. Можно сказать, уже ушла. Речь, конечно же, не об опасностях бездуховного постмодерна (о которых любят вещать морализаторы всех видов и сортов) и поиске выхода из "постмодернистского тупика", да и не об отказе от промышленности – в конце концов, энергетика и материаловедение были и остаются основами всей человеческой цивилизации. Я говорю об изменении как таковом, мир в последние полвека заиграл новыми гранями – достаточно посмотреть на резко возросшую роль мировой торговли.

Но: этот самый изменившийся мир отнюдь не стал более мирным. Менее склонным к конфликтам, в самом широком понимании этого слова. Здесь можно порассуждать о том, что уже более века как на Земле не осталось неоткрытых территорий, соответственно, исчезла принципиальная возможность обогатиться и усилиться за счёт прямой и привычной экспансии, остался лишь путь сделать это за счёт ближнего своего. При этом экспансия в космос крайне дорога при неочевидных выгодах; для сравнения, трёхлетняя кругосветка Фернандо Магеллана принесла 6000% прибыли, несмотря на гибель четырёх из пяти кораблей эскадры и смерть самого Магеллана. Это всё не имеет значения, важно то, что конфликт остаётся спутником человека, более того, он, как сущность, усиливает своё влияние на поведение человеческого социума. Мировые защитные механизмы, выработанные социумом индустриальной эпохи, не сработали: Лига Наций не выдержала межвоенных напряжений, а точно такая же индустриальная ООН стремительно теряет своё влияние. Конфликт – как сущность – будет жить и расти дальше. Но важно понимать, что он тоже меняет свою форму, в полном соответствии с эпохой.

Здесь и далее мне хотелось бы отойти от использования термина "конфликт". Он слишком широк для целей настоящего изложения, кроме того, подтекст "насилие" в этом термине, на мой взгляд, достаточно слаб. Вброшенная несколько месяцев назад и помянутая выше "гибридная война" тоже, на мой взгляд, не очень удачный термин. Лучшим же вариантом мне представляется использование понятия "интегральная война".

Итак, интегральная война. Ниже я попробую отметить признаки, характерные для неё.

Во-первых, интегральная война является тотальной. Она идёт во всех сферах жизнедеятельности враждующих акторов (о сути их чуть ниже). Интегральная война – это и экономика, и финансы, и привычное военное насилие, и дипломатическое давление, и раскол среди союзников, и подкуп, и поддержка подрывных элементов, и так далее и тому подобное. Фактически, можно говорить о том, что "война – это мир". Предложенный Оруэллом оксюморон воплощается в реальность. При этом не имеет значения конкретный casus belli для такой войны; он есть всегда, это сам факт наличия ближнего своего, обладающего тем или иным ресурсом, богатством или влиянием.

Во-вторых, интегральная война совершенно не обязательно является явной. Очевидно, тот, кто не понимает, что против него ведутся боевые действия в рамках интегральной войны, даёт противнику(ам) существенную фору. Соответственно, объявление войны – в привычном за века понимании – будет означать лишение себя этого преимущества, и "Иду на вы" остаётся лишь в книгах по истории, "средь оплывших свечей и вечерних молитв".

В-третьих, уходит в прошлое привычно-индустриальное сугубо военное насилие, с его тотальностью и, что характерно, абсолютной понятностью. Военное насилие, столь характерное для всех веков человеческой истории, начиная с дошумерских времён и заканчивая войной во Вьетнаме, становится лишь одним из инструментов в рамках войны интегральной. Отсюда следует дозированность применения прямого военного насилия – ровно столько, сколько надо и только там, где необходимо; особо отмечу, что из этого не следует, что для жертвы военного насилия его станет меньше. Английский военный теоретик Бэзил Генри Лиддел Гарт в своём труде "Стратегия непрямых действий" ("Strategy: The Indirect") использовал чеканную формулировку: "Цель войны – добиться лучшего, хотя бы только с вашей точки зрения, состояния мира после войны" ("The object in war is a better state of peace – even if only from your own point of view"); фактически, она доводится до уровня "выгоды от применения военного насилия должны превышать его стоимость". Кстати говоря, книга эта была выпущена в 1957 году, когда контуры "дивного нового мира", совсем не того, что у Хаксли, уже начали просматриваться сквозь сталь дредноутов.

В-четвёртых, из предыдущего пункта однозначно вытекает аутсорсинг услуг прямого военного насилия. Это то, что мы сейчас отчётливо видим на практике, ибо такой аутсорсинг есть не что иное как мощнейшее развитие ЧВК, которые и предлагают всем заинтересованным лицам услуги прямого военного насилия: от переворотов в банановых (и не только) республиках до сопровождения судов и охраны газопроводов при помощи БПЛА. Но ЧВК, по сути, есть реинкарнация наёмных отрядов прошлых времён; спираль Гегеля даёт о себе знать.

В-пятых, актором интегральной войны может быть кто угодно. Мы привыкли к тому, что войны ведутся между государствами, подавляющая часть которых относится к национальным, но это всё уходит в прошлое. Актор – тот, у кого достаточно ресурсов, не более и не менее. Кстати говоря, весьма эффективными акторами, обладающими целым рядом преимуществ, являются порождённые государствами спецслужбы; здесь можно вспомнить про курируемую ЦРУ трансграничную наркоторговлю.

Наконец, в-шестых, надо отметить, что акторы интегральной войны могут меняться под её воздействием, причём весьма радикально. Данный тезис, очевидно, требует пояснения, и здесь как раз является очень любопытной история с TTIP.

Сам по себе этот договор посвящён желаемому взаимному снижению барьеров проникновения на рынки сбыта, равно как и уменьшению масштабов регулятивных мер. Но вокруг этих переговоров наворочено очень много лоббистской деятельности, в результате чего, с точки зрения европейской общественности, вся эта затея начинает "дурно пахнуть". Еврокомиссия предлагает создать в рамках TTIP Совет сотрудничества в области регулирования в качестве постоянной структуры. Существующему и будущему регулированию в Европе в этом случае придется проходить через ряд изучений, диалогов и переговоров, что приведет к рутинному принятию решений без "демократического контроля", как это (в теории) привычно в Европе. Такого рода "взаимное признание стандартов", "сокращение нетарифных барьеров" и так далее будет для Европы означать принятие американских стандартов во многих областях, в том числе это в вопросах продовольствия и сельского хозяйства; фактически, здесь речь об экспансии американских ГМ-продуктов на европейский рынок. При этом компаниям, инвестирующим в Европу, будет позволено обходить локальные европейские суды в тех аспектах, когда они считают, что законы в области общественного здравоохранения, экологической или социальной защиты мешают получению прибыли. В свою очередь, компании ЕС, инвестирующие в США, будут иметь те же привилегии, что американские – но этот позитив мало вдохновляет европейского обывателя. Наиболее громкие обозреватели прямо утверждают, что "TTIP является мандатом для корпоративного грабежа, в обход демократических процедур и эрозии прав простых людей и национального суверенитета. Он представляет собой программу про-приватизации, которая бы утвердила привилегии самых мощных мировых корпораций за счет простых людей."

Фактически, можно наблюдать уже долговременное снижение эффективности национальных государств по сравнению с корпорациями – и о наступлении таковых во имя, очевидно, прибылей. Речь, таким образом, уже не об устаревшем (в таком понимании) лоббизме, но о прямой (а не завуалированной) интеграции корпораций и государств, бизнеса и чиновного слоя, с порождением в конечном итоге чего-то нового. Детализация этой формы государственной (государственной ли?) власти (кто сказал "корпоратократия"?) пока ещё не ясна. Нельзя, однако, не отметить, что этот процесс – естественен, исходя из наблюдаемой в живой реальности взаимной трансформации денег и власти.

Наверное, хватит пока. Думается, где-то на этом моменте уже хочется попробовать приложить описанные сущности и тренды к ситуации в современной России – но я не буду этого делать. Современная Россия есть функция от Владимира Путина, и прикладывать надо к нему – что, очевидно, лишено смысла, поскольку "план Путина – спасение Путина", не более и не менее. Но вполне можно поразмышлять о том, насколько легионы танков помогли Советскому Союзу в 1991 году....

Опубликовано 17.05.15 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.