Что ждет Россию в 2015 году. Прогноз

Этот вопрос волнует сегодня всех, но горькая правда состоит в том, что сегодня никто из экономистов не в состоянии сколько-нибудь уверенно на него ответить (если кто-то из не экономистов считает, что может – это его личное дело). Специально подчеркнем – никто.

Тому есть вполне объективные причины. Первая заключается в том, что начиная с 2015 года российская экономика будет работать в принципиально новых условиях и по совершенно новым правилам, нежели раньше. Что касается новых условий, то их параметры в общих чертах более или менее понятны. Речь идет, в первую очередь, о ценах на нефть в среднесрочной перспективе. Тут можно спорить о деталях: как сильно они могут еще упасть, насколько сильно могут отскочить, но в любом случае понятно, что привычных $100 и выше за баррель еще долго не будет. В среднем $80 было бы отличным результатом, а о $40 лучше даже и не думать.

А вот что касается новых правил, по которым будет работать экономика, то здесь полный туман. Для того, чтобы дать обоснованный прогноз, экономисту необходимо иметь модель экономики: набор экзогенных параметров, эндогенные и результирующие показатели и количественное выражение связей между ними. Совершенно очевидно, что в новых условиях изменятся не только экзогенные параметры, но и количественные зависимости между ними и эндогенными и результирующими показателями. Более того, некоторые зависимости, которые раньше принимались во внимание как существенные, таковыми быть перестанут. А некоторые другие, которые раньше не включались в модель как несущественные, начнут играть важную роль.

Но мы еще не знаем, какими будут новые зависимости между показателями, не говоря уже о структуре этих зависимостей. Мы их еще не видели. В некоторых случаях новые количественные зависимости можно грубо оценить на основе более детального (по сравнению с модельным уровнем) анализа показателей статистики. Но это довольно-таки трудоемкая работа, требующая высокой квалификации исполнителей. Если кто-то ею сейчас и занимается, то результатов еще надо ждать. Напомним, что само осознание того, что теперь нам предстоит жить в новой реальности, сложилось только в декабре.

Но это касается отдельных зависимостей. Другие невозможно получить даже таким образом, и по их поводу необходимо сформулировать правдоподобные гипотезы, которые надо будет проверять по ходу развития реальных событий. В любом случае точность прогнозов, полученных с помощью новой модели, первоначально будет невелика, но хоть что-то. Потом, по мере того как будут накапливаться новые данные, полученные в новых условиях, качество прогнозирования будет улучшаться – до появления новых вводных.

То, что нам сегодня предъявляют в качестве прогнозов отдельных показателей на 2015 год – это в лучшем сделанные «на коленке» расчеты по старым моделям и с использованием ранее сложившихся зависимостей – как будто бы они будут действовать и в новых условиях.

В условиях таких драматичных изменений, с которыми мы сегодня имеем дело, меняется не только система зависимостей в модели, но они приобретают и иной экономический смысл. Возьмем, к примеру, такой показатель, как ВВП.

Сейчас появились первые оценки потенциального спада ВВП России в 2015 году (я рассматриваю только те прогнозы, которые, как представляется, рассчитаны по некоторой модели). Все они колеблются вокруг цифры 5%, естественно, с минусом.

Но это формальная оценка, связанная с особенностями расчета прогнозируемого показателя. Реальный ВВП, а речь идет именно о реальном показателе – это сумма физических объемов произведенных товаров и услуг, взвешенных по их ценам, зафиксированным на какую-то дату в прошлом. Подчеркнем – речь идет о физических объемах.

Если мы рассмотрим энергетические ресурсы, то физический объем их в 2015 году не изменится. Нефти мы произведем столько же, сколько в 2014 году, плюс-минус здесь несущественен. Что касается газа, то здесь волатильность производства выше, но даже если спад и будет, то не очень глубокий. Так что с точки зрения физических объемов вклад нефтегазового сектора в ВВП страны можно считать почти неизменным.

А теперь посмотрим на дело с другой стороны. В 2013 году продажа на экспорт нефтегазовых ресурсов (включая нефтепродукты) принесла нашей стране около $370 млрд. В 2015 году объем экспортных поставок с небольшими изменениями сохранится на том же уровне. Но с учетом двукратного падения цен на нефть, за которым с некоторым лагом последует и снижение газовых цен, получаемая Россией выручка существенно сократится. Тут надо учитывать множество разных факторов, но остановимся на цифре выпадающих доходов в размере $150 млрд.

То есть с точки зрения физических объемов у нас все будет в порядке, но на самом деле на эту сумму страна станет беднее. На эти деньги мы раньше покупали машины, оборудование, комплектующие, товары народного потребления, просто вывозили валюту за рубеж, хотя бы через массовый зарубежный туризм. Расплачивались с кредиторами, наконец. Теперь всего этого не будет, а с долгами мы будем расплачиваться за счет золотовалютных резервов и резервных фондов, то есть уменьшения национального богатства (что никак не отражается в показателях ВВП).

О каких масштабах идет речь? В 2013 году ВВП России составлял около 70 трлн. рублей, или чуть больше $2 трлн. В 2014 году ВВП практически не изменился, так что речь идет практически о тех же самых цифрах. Потеря $150 млрд. – это 7.5% от ВВП, измеренного в долларах. Это только по нефтегазовому сектору, который формально будет учтен в показателях ВВП 2015 года на уровне прошлых лет (падение цен будет учтено в дефляторе ВВП).

Но ведь мы пересчитывали ВВП в доллары по курсу 2013 года. А что будет, если мы пересчитаем ВВП по текущему курсу? Тут, правда, нам надо будет пересчитывать номинальный ВВП, то есть учесть инфляцию 2014 года и потенциальную инфляцию 2015 года. Но даже с такой поправкой речь уже будет идти более чем о 10% снижения ВВП, выраженного в долларах.

И все это только по одному, пусть и важному, но не доминирующему сектору экономики. Прогнозы снижения ВВП на 5% (плюс-минус) исходят из оценки снижения объемов производства товаров и услуг в других секторах (в нефтегазовом формально снижения не будет). При этом понятно, что какая-то часть этого снижения придется на фактор косвенного влияния сокращения нефтегазовых доходов во внешней торговле. Но все-таки, на какую реальную, а не формальную цифру нам надо ориентироваться?

На самом деле, в сложившихся экономических условиях Росстат может в итоге вывести любую цифру в широком диапазоне. Прогнозировать, какую именно – довольно-таки бессмысленное занятие. В условиях резких структурных сдвигов, которые предстоят нашей экономике, цифры не имеют особого значения.

Возникает вопрос, как мы собираемся прогнозировать экономику, не прибегая к цифрам. А очень просто. Мы расскажем, что и когда будет происходить или может произойти в следующем году с теми или иными секторами нашей экономики.

Но прежде еще одно замечание. Еще одна причина, почему сегодня никто не может уверенно предсказать, что будет с российской экономикой, заключается в следующем. В нашей экономике заметную роль играет государство и его решения. Но сегодня государственные органы: правительство и Центробанк сами не знают, что они будут делать. Прошедший в начале года Гайдаровский форум показал это самым что ни на есть наглядным образом.

Во многом это связано как раз с отсутствием сколько-нибудь целостного понимания того, что будет происходить в экономике в новых условиях, о чем мы говорили выше. В частности, ошибки Центрального банка осенью и в декабре этого года во многом обусловлены именно этим обстоятельством.

Мы не склонны оправдывать все действия Центробанка в этот период: некоторые очевидные решения принимались с опозданием, а в какой-то момент его руководство явственно впало в банальную панику. В деятельности Центробанка явственно прослеживался бюрократический уклон, он не прислушивался к мнению рынка и не отслеживал рыночную ситуацию. Но при этом мы понимаем, что Центральный банк оказался в этот период в очень непростых обстоятельствах, когда экономическая ситуация и ожидания по ее поводу за короткий срок изменились до неузнаваемости.

Когда и сама ситуация, и последствия принятых решений уже прояснились, всегда найдется множество желающих задним числом указать, как надо было правильно действовать. Ничего хитрого в этом нет, тут каждый может проявить себя выдающимся аналитиком. Но это совсем не то, что принимать решения в условиях полной неопределенности, когда невозможно сколько-нибудь достоверно предсказать последствия любого из возможных решений.

Здесь хотелось бы остановиться только на одной проблеме, которая почему-то осталась за бортом дискуссий о действиях ЦБ. Сегодня множество специалистов и так называемых специалистов обсуждают благотворность введения разного рода административных ограничений на валютном рынке. Очень часто это те же самые люди, которые еще совсем недавно выступали с призывами к тому, чтобы сделать рубль то ли мировой, то ли хотя бы региональной резервной валютой, и уж по крайней мере перейти к торговле нефтью за рубли. Следует напомнить, что такова и официальная точка зрения президента и правительства. Да, сейчас об этом предпочитают помалкивать, но и задачи такой никто не отменял, равно как никто не отменял расширение и развитие ЕврАзЭС.

Так вот, тут уж одно из двух. Страна, которая с помощью административных мер регулирует обращение своей валюты, не может претендовать на то, чтобы ее валюта имела статус резервной или чтобы она использовалась в международных расчетах. Некоторые приводят в пример Казахстан, который не так давно административно провел девальвацию своей валюты – так ведь тенге ни на какой особый статус и не претендует. Если кто-то хочет, чтобы рубль имел более высокий статус, чем национальная валюта, он должен понимать, что за это надо платить. Хотя бы невозможностью регулировать свой валютный рынок как ему заблагорассудится[1]. Между прочим, переход к свободному плаванию – одна из составляющих той цены, которую необходимо заплатить. А то некоторые думают, что для того чтобы сделать какую-то валюту резервной, достаточно только объявить ее таковой и с пеной у рта отстаивать эту точку зрения.

С позиций неокономики амбициозные планы по превращению рубля в резервную валюту, равно как и идея торговать нефтью за рубли изначально являются провальными и просто-напросто вредными (мы и к идее евро всегда относились скептически). Но в данном вопросе мы противостоим не только многочисленным ура-патриотам, но и придерживающимся ортодоксальной экономической теории либералам. С их точки зрения мысль о возможности существования нескольких резервных валют в мировой экономике представляется вполне допустимой.

Мы не думаем, что либералы всерьез верили в то, что рубль может действительно начать играть предписываемую ему роль. Но раз такая идея появилась и пользуется популярностью, и, кроме того, не противоречит базовым постулатам теории, то почему бы не сделать вид, что они тоже ее разделяют. Тем более, что опираясь на нее, можно настаивать на продолжении милых их сердцу реформ.

Раз уж мы закончили предварительную часть рассуждениями о валютном курсе, то и прогноз начнем с него. Что будет происходить с валютным курсом в 2015 году?

Сделаем самую грубую оценку, пользуясь только данными о внешней торговле. Экспорт России в 2013 году составлял чуть менее $530 млрд., а импорт – $340 млрд., положительное сальдо – около $190 млрд. Выше мы уже прикинули, что потери экспортной выручки в связи со снижением цен на нефть могут составить до $150 млрд. То есть, если импорт не будет меняться, сальдо торгового баланса составит около $40 млрд. при необходимости выплатить внешним кредиторам не менее $100-120 млрд. (в случае опускания рейтинга до мусорного уровня еще больше).

Импорт, конечно же, тоже снизится. В структуре импорта 1/3, то есть приблизительно $110 млрд. занимают предметы потребления. Эта часть может сильно сократиться. В январе импорт практически остановился, но в течение года будет восстанавливаться – никакое гипотетическое импортозамещение не успеет дать достаточного эффекта. В лучшем случае (это, конечно, как понимать слово «лучшее») здесь можно сэкономить половину, то есть $55 млрд. при существенном падении качества жизни. Но это не позволяет удовлетворить потребность в валюте для выплаты долгов.

Остальные 2\3 импорта – это машины, оборудование и комплектующие для внутренних производств. Комплектующие резко сократить нельзя, если мы не планируем совсем уж резкий спад производства. Значит, надо экономить на машинах и оборудовании. Собственно, это произойдет само собой, все прогнозы предусматривают резкий спад инвестиций в 2015 году. Но надо понимать, что это означает две вещи.

Первая ‒ никакого импортозамещения, такого, которое имело бы общеэкономическое значение, не ограничиваясь отдельными отраслями и производствами,  не будет. Это пустой и не подкрепленный реальными ресурсами лозунг. Наша страна практически не производит современного оборудования. Если при прежних объемах импорта оборудования импортозамещение было незначительно, то как оно может вырасти при сокращении ввоза необходимых для него средств? А уж если мы хотим еще и собственное станкостроение иметь, то объемы закупок должны возрасти значительно.

Вторая. Спад инвестиций, сопровождающийся снижением ввоза импортного оборудования в этом году, означает вычет из экономического роста последующих годов.

Как бы то ни было, но сокращение импорта машин и оборудования может принести нам еще до $50 млрд. Можно, конечно, и больше, но это если вообще не думать о будущем.

Итого, по оценке, которая нам самим представляется завышенной, мы можем иметь положительное сальдо в размере $140-145 млрд. при потребности выплатить от 100 до 140 млрд. долларов. Как видим, баланс едва-едва сходится. И это мы еще не принимаем во внимание спонтанную утечку капитала, которая неизбежно будет сопровождать спад экономической активности. Это все в предположении, что цены на нефть не рухнут до $40 за баррель и ниже на некоторое время.

Так что, как видим, никаких предпосылок для укрепления рубля в 2015 году нет. Он будет продолжать снижаться, а скудные резервы ЦБ будут использоваться на то, чтобы сглаживать колебания в пиковых ситуациях и страховать от негативных сценариев. Судя по всему, и сами денежные власти уже поняли, что никаких шансов организовать отскок рубля у них нет, а если они это сделают, то рискуют впоследствии получить очередной сеанс валютной паники.

Итак, укрепления рубля ждать не следует, но и существенного падения, по-видимому, тоже. Впрочем, падение до уровня 80 рублей за доллар и ниже мы не рассматриваем в качестве маловероятного сценария. Равновесие слишком хрупкое, и любая случайность, любое отклонение может подтолкнуть ситуацию на валютном рынке в эту сторону. Ну, хотя бы, если нефтяные цены действительно ненадолго «сходят» ниже  $40 за баррель. Факторы, связанные с международной напряженностью мы не рассматриваем, поскольку они находятся за пределами экономического анализа.

Падение рубля повлечет за собой рост инфляции, которая ранее и так ускорилась вследствие наложенных Россией самой на себя санкций. В 2014 году снижение курса повлияло на уровень цен незначительно, однако в 2015 году этот эффект проявит себя в полной мере. Уже сейчас краткосрочная инфляция в годовом исчислении составляет по разным оценкам от 30 до 40%. Это по официальным данным, во многих регионах потребители имеют возможность наблюдать и более высокие цифры.

При этом дорожает не только импорт, но и отечественные товары, даже те, в которых не используются импортные составляющие. И никакие попытки административного воздействия на цены не смогут этого изменить – ну разве что наш внутренний рынок станет похож на венесуэльский.

К концу первого полугодия динамика роста цен выдохнется, поскольку в противоположном направлении начнет работать снижение реальных доходов населения. Зарплаты расти не будут, начнет расти безработица (рост зарплат если где и будет, то там, где предстоят наиболее масштабные увольнения). Судя по всему, уже принято решение индексировать пенсии не на полную величину инфляции 2014 года.

В своем пике инфляция год к году может достигнуть 20% (плюс-минус), произойдет это где-то в апреле-мае. Но за весь 2015 год с учетом высокой базы последних месяцев годовая инфляция накопленным итогом составит около 15 процентов. В любом случае цифра будет двузначная.

Как будет вести себя Центральный банк. Его официальная позиция заключается в том, что уровень ключевой ставки диктуется инфляцией и инфляционными ожиданиями. Этому мало кто верит и основания для этого дал сам ЦБ, когда в разгар валютной паники махом поднял ставку до 17% на своем чрезвычайном заседании. Но, как видно из последующих заявлений, ЦБ твердо придерживается своей версии, а это означает, что, чтобы сохранить лицо, ему надо будет держать ставку высокой на протяжении всего первого полугодия. По-честному, ему надо было бы ставку еще и поднять.

Понятно, что упорство ЦБ не имеет никакого экономического смысла. Динамика инфляции на протяжении практически всего года мало будет зависеть от того, каков будет уровень ключевой ставки. Она все равно будет расти вследствие девальвации рубля и связанного с ним роста издержек, а потом все равно начнет снижаться из-за падения доходов населения.

Впрочем, даже если ЦБ поддастся давлению и начнет ставку снижать, это тоже не будет иметь никакого экономического смысла. Ну, опустит он ставку до 15% ‒ для бизнеса это мало что изменит. На самом деле влияние ЦБ на ход экономических процессов в стране будет незначительным. Можно сказать, что это вина самого ЦБ, который в какой-то момент выпустил руль из рук и теперь долго будет искать, где же он находится.

С нашей точки зрения ситуация все сложнее. Мы неоднократно говорили, что, вопреки утверждениям ортодоксальных экономистов, у Центрального банка развивающейся страны, а Россия таковой и является, нет и не может быть эффективной долгосрочной стратегии поведения. Всегда может наступить такая ситуация, когда ранее проводившаяся политика, считавшаяся осмысленной с той или иной точки зрения, оказывается совершенно неприемлемой. Похоже, что для России этот момент наступил в 2014 году.

В сложившихся условиях единственно полезное, что может сделать ЦБ – это попытаться не допустить крупномасштабного банковского кризиса. Но это отдельная тема, которая требует отдельного глубокого анализа.

Будет ли держать ЦБ ключевую ставку на сложившемся уровне или будет ее постепенно понижать – особого значения не имеет. В экономике будет спад, потихоньку будет расти безработица.

С учетом инфляции, роста безработицы и стагнации заработной платы реальные доходы населения сократятся приблизительно на 20%. Соответствующим образом сократится и потребление – потребительское кредитование в 2015 году будет работать не на его увеличение, а на снижение. Люди будут расплачиваться с ранее взятыми кредитами, и не будут брать новых, разве что в рамках реструктуризации. Можно ожидать снижения нормы сбережений с соответствующими проблемами для банковской системы.

Снижение потребления в первую очередь скажется на сфере услуг. Общественное питание, туризм, спорт и отдых заметно просядут. С серьезными проблемами столкнется торговля. Еще одной отраслью, про которую точно можно сказать, что она существенно пострадает, является строительство со всем шлейфом сопутствующих производств. Про трудности авиаперевозчиков всем уже хорошо известно.

При этом и торговля, и строительство, и коммунальный сектор, и часть промышленности, та, в которой преобладают простые операции по эксплуатации оборудования, столкнутся с еще одной серьезной проблемой – а именно, проблемой гастарбайтеров.

Приезжие рабочие считают свои доходы в долларах, поскольку значительную часть заработка переводят на родину. Двукратное падение рубля к доллару для них тождественно почти двукратному снижению доходов. В результате следует ожидать оттока гастарбайтеров, использовавшихся ранее в качестве дешевой рабочей силы. Ожидать, что освободившиеся рабочие места будут заняты российскими работниками, даже в условиях растущей безработицы, было бы слишком оптимистично. В результате предприниматели столкнутся с проблемой нехватки рабочей силы.

Оценить масштабы явления трудно, поскольку значительная его часть находится в тени, однако можно предположить, что оно внесет дополнительный вклад в спад производства и/или в рост цен, в том числе и в среднесрочной перспективе.

Особенностью нынешнего кризиса, особенно если сравнивать его с кризисом 2008-09 годов (мы сравниваем только по характеру протекания, в других аспектах эти кризисы несравнимы) является то, что ему предшествует не бурный рост, а стагнация. Экономические проблемы начались еще в конце 2012 года, и теперь только усиливаются. Предыдущий кризис носил характер шока, его влияние ощутили на себе сразу все: и власти, и бизнес, и рядовые граждане. Сразу же начался поиск путей спасения, новых стратегий и даже возможностей. В общем, все сразу задвигались и засуетились. Другое дело, что длилось это недолго. Ситуация вскоре стала восстанавливаться, все успокоились. Особых сверхусилий ни от кого не потребовалось, они и не были проявлены.

Сегодняшний кризис, при том что он по своему потенциалу гораздо более масштабный, будет развиваться, как в анекдоте, «медленно и печально». Никаких шоков не происходит и происходить не будет, разве что начнется массовое банкротство банков. Обвал рубля в декабре 2014 года был воспринят как единичное явление, а не как отражение слабости экономики и накопившихся в ней диспропорций, и реакция на него была просто как на обвал рубля. Тем более что многочисленные комментаторы поспешили объяснить широкой публике, что все это есть не что иное, как диверсия Центробанка и либералов в правительстве.

Конечно, общее беспокойство растет, однако это беспокойство никак не проявляется в реальных действиях. Руководство страны тоже не предпринимает активных шагов. Не потому, что не видит угрозы кризиса. Как раз понимает, и предполагает, что кризис будет глубоким и длительным. И оно ориентируется по своему календарю, который не связан с тем, что происходит в экономике сейчас.

В декабре 2016, то есть через два года, предстоят выборы в Госдуму. Еще менее чем через полтора – выборы президента. Вот там, в преддверии этих выборов, понадобится и демонстрация активных действий, и каких-то результатов. А добиться этого можно только за счет массированного использования тех ресурсов, которые имеются сейчас в запасе.

Не существует никакой стратегии, связанной или не связанной с использованием этих ресурсов, которая принесла бы осязаемый и ощутимый эффект в течение двух лет. Пресловутые импортозамещение (о котором мы уже писали), новая индустриализация (в условиях оттока гастарбайтеров – не офисный же планктон будет котлованы копать) или построение то ли шестого, то ли сразу седьмого технологического уклада – все это даже в теории долгие истории. Мы считаем, что к тому же еще и завиральные.

Так что задача перед властями стоит простая – дотянуть, не допуская до серьезных потрясений и максимально сохранив резервы до начала большого выборного цикла. Собственно, ручное управление, о котором говорил наш президент – это и есть стратегия на ближайшее время. Смотреть, где ситуация ухудшается, и точечными мерами ликвидировать возникающие угрозы. А дальше ‒ как получится. Либо ситуация сама как-то полегчает (может, к тому времени долларовая система рухнет – это ирония, кто не понял), либо придется массово вбрасывать ресурсы и демонстрировать хоть какие-то улучшения.

Понятное дело, что улучшения будут кратковременными и носить исключительно пиарный характер, но это-то и требуется.

А что дальше – спросит нас читатель. А вот тогда власть об этом и подумает.