Деньги на баррель

Был момент, когда цена упала до сорока восьми
центов за баррель – на три цента ниже,
чем домохозяйки в Нефтяном районе
платили за питьевую воду.

– Дэниел Ергин, "Добыча"

Сейчас, когда я пишу эти строки,  бесстрастный терминал фиксирует цену на нефть в $70,02 за баррель североморского сорта Brent с дневными экстремумами в $73,41 и $69,78. Семьдесят баксов за баррель – это, вообще говоря, уже серьёзно, такие цены вполне могут обуславливать собой определённую перестройку нефтяной отрасли. Впрочем, лучше по порядку.

Для начала стоит вспомнить, что нефтяной темы я касался совсем недавно, всего-то полтора месяца назад. Нефть тогда стоила около $85 за баррель – на 20% выше нынешней цены. Понятно, ни производство, ни потребление за этот период сколько-нибудь значимо не изменились, опять же, цена на нефть не является эластичной по спросу. При этом всего-то за два дня, четверг и пятницу, нефть просела с почти $78, на каковом уровне пребывала две недели, до $70. Что же произошло такого, что вызвало столь сильный и резкий спад? А произошло заседание ОПЕК, на котором было принято решение не сокращать квоты нефтедобычи и таким образом поддерживать уровень цен. Фактически, произошла фиксация оформившегося понижательного тренда – и нефть сейчас пошла искать новую равновесную точку, вокруг которой и будет колебаться в дальнейшем, ожидая следующих экзогенных возмущений.

Немедленно со стороны некоторой части патриотической общественности раздались возмущённые восклицания, мол-де нехорошие саудиты вкупе со злобными США специально валят российскую экономику. Другое мнение, также достаточно широко распространённое, заключается в том, что это, наоборот, саудиты именно с США и бодаются, надеясь путём снижения цен выбить за границу рентабельности американскую сланцевую нефтедобычу (отмечу, кстати, что оная совсем недавно перевалила за 9 млн. баррелей в день, вплотную приблизившись к лидерам – РФ и КСА; год назад суточная добыча была на миллион баррелей меньше). На мой же взгляд, ситуация куда более сложна и многофакторна – и эти факторы я попробую ниже очертить.

Для начала надо понимать, что для всего мира свет клином на России не сошёлся. С планетарной точки зрения Россия есть развивающаяся страна с огромной территорией, двумя процентами мирового населения и фактически монокультурным типом взаимодействия с остальным миром. Ничего загадочного здесь нет. РФ просто не стоит того, чтобы, скооперировавшись бригадой по принципу "против кого дружим?" и временно позабыв свои внутренние интересы, валить её посредством снижения цен на нефть; в обшем-то, и уже принятых мер хватает, чтобы нанести изрядный ущерб, который дополнительно усугубляется малопродуманными действиями российских элит. В каком-то смысле Россию сейчас можно сравнить с Венесуэлой: тот же показной антиамериканизм, то же неприятие "западного пути" – на фоне критически важных продаж нефти тому же самому Западу, здесь же ровно то же самое декларируемое желание держать цену повыше. В Венесуэле ситуация, впрочем, ситуация зашла куда дальше, чем в России: левацкие эксперименты (та же национализация торговых сетей) Николаса Мадуро, наложенные на ухудшение мировой экономической конъюнктуры, целеустремлённо ведут страну в ад – инфляция превышает 60%, цена барреля нефти, при которой балансируется бюджет, перевалила за $120, в стране дефициты самого необходимого, в том числе туалетной бумаги – а продажа дефицитных товаров организована по отпечаткам пальцев (!!). Что тут можно сказать? Да, "при Чавесе такого не было", но увы и ах – боливарианский социализм, лишённый обильной подпитки вкусными и сытными нефтедолларами, похоже, недалёк от своего бесславного конца; впрочем, левой идее это вряд ли будет помехой, ясноглазых идеалистов на планете с запасом припасено.

С вопросом о конкуренции КСА и американских сланцевиков всё куда более интересно. Здесь надо иметь в виду два фактора. Во-первых, не стоит забывать простую максиму "пока толстый сохнет, тощий сдохнет": США могут куда дольше выдерживать период низких цен на нефть, чем КСА, кроме того, в этом случае пострадают только их сланцевые инвестиции, в то время как остальная промышленность и частные потребители возрадуются дешёвым энергоносителям – а арабам придётся проедать жировой слой, поскольку, как я уже писал, бюджет КСА балансируется при $90 за баррель.

Во-вторых, между двумя странами, так или иначе, сохраняются союзнические отношения, имеющие в основе своей политические связи (отмечу, кстати, текущее ослабление позиций демократов и Обамы и, соответственно, усиление промышленно-нефтяных республиканских элит), и торгово-нефтяная война слабо совместима с сохранением их.

Надо сказать, что отношения эти достаточно давние. Исламская революция 1979 года в Иране объективно ударила по интересам США в регионе (напомню, что США сотрудничают с КСА по вопросам нефтедобычи ещё с конца 30-х годов прошлого века) и вынудила их, в 70-х годах мирно сотрудничавших с шахским режимом Пехлеви, делать прямой выбор между Ираком и КСА. Безрезультативная по своим последствиям ирано-иракская война убедила США в недееспособности режима Саддама Хуссейна в роли регионального лидера, так КСА и стало основным партнёром США в регионе.

Но не всё так просто. Проблема для США в том, что развитие КСА совершенно не соответствовало ожиданиям американцев, которые убедились, что в КСА невозможно создание полноценной индустриальной экономики, способной адекватно соревноваться с промышленно развитым Ираном, который демонстрировал устойчивый рост даже в условиях блокады и санкций. При этом Иран за прошедшие 30 с лишним лет сильно отошёл от свойственной революции нетерпимости, выжег излишний пыл и вполне договороспособен – и для США становится интересно, сохраняя отношения с КСА, проводить своего рода заигрывание с Ираном, работая на противоречиях этих стран. В случае успеха этого плана США, фактически, вернутся во вполне привычную и спокойную ситуацию 70-х годов прошлого века.

Но именно это и категорически не нравится КСА. Отношения между КСА и Ираном и так достаточно напряжённые – шиитский ислам Ирана и ваххабизм КСА между собой слабо совместимы. К религиозным противоречиям, судя по всему, уже в ближайшей перспективе добавляются и политические – конфликт за роль главного проводника воли США в регионе. Сверху же этот взрывоопасный коктейль полируется экономикой – Иран тоже нефтегазовая страна, тоже наращивает производство нефти, и он уже заявлял устами своего министра нефти, что "вне зависимости от обстоятельств мы будем добывать 4 млн. баррелей в день, даже если цена на нефть рухнет до $20 за баррель." При этом мы помним, что бюджет Ирана балансируется при $140 за баррель; персы либо бесстыдно втирают очки, либо прямо готовы идти ва-банк, бодаясь с КСА на нефтяном рынке. И нельзя сказать, что у них мало шансов: социум Ирана куда более крепок, чем у саудитов.

В свете этих факторов решение ОПЕК начинает играть новыми красками. Понятно, что в итоговом меморандуме всё шито-крыто, в качестве мотивации неснижения квот (которые, кстати, и так не соблюдаются) указано желание не оказывать дополнительного давления на и так медленно восстанавоиваюшуюся мировую экономику – но это не может скрыть основных факторов. А они заключаются в том, что ОПЕК это, конечно, здорово – но внутренние противоречия между странами никуда не деваются. И активные действия по разрешению их – вопрос времени. Кроме того, не стоит забывать и о том, что ОПЕК контролирует лишь порядка трети всей мировой нефтедобычи. Это, безусловно, много, но лишь если эта структура в состоянии выступить единым фронтом и вменить свою позицию прочим участникам нефтяного рынка. Сейчас же этого не наблюдается: между странами противоречия, квоты не выдерживаются, наконец, и ценовые ориентиры стран-участниц разные: та же Венесуэла настаивала на снижении квот (и, соответственно, росте цен), но её мнение не было реализовано.

Думаю, закончить стоит цитатой из Владимира Путина: "мировая экономика не выдержит цен на нефть в районе $80 за баррель." Ну вот и посмотрим.

Опубликовано 30.11.14 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.