К вопросу о современном государстве: механизм зарождения. Предисловие

Текст: Михаил Торбин, историк

К вопросу о современном государстве: механизм зарождения.[1] Предисловие

Со школьных и университетских времен многие помнят, что современное государство во многом сформировалось в «Новое время». Хронологически уточнив понятие «Новое время» это утверждение не ставится под сомнение. Однако, вчитываясь в академическую литературу, невозможно найти ответ на основной вопрос, придающий смысл этому высказыванию. Какие процессы, события, произошедшие в указанный исторический период, маркируют принципиально новый этап развития человечества – формирование современных государств? Надежда на научное сообщество окончательно исчезает, когда задаешься вопросом о генезисе государства и его предшествующей форме в так называемый период «средневековья». Очень сложно утверждать появление нового этапа, не описав механизмов существования этапа предыдущего.

Очевидно, что ответы на эти вопросы коренятся в развитии элитных взаимоотношений. Только отыскав их историческую (изменчивую) часть в разные периоды можно отследить процесс их эволюции. Какой была элитная организация в период «средневековья», в чем заключались особенности элитных взаимоотношений, и какие обстоятельства оказывали на них решающие влияние в тот период? Без прояснения этих вопросов подходить к изучению конфигурации, которая сложилось в «новое время» в Европе, бессмысленно.

Кроме того, необходимо осветить реакцию элиты на разнообразные факторы, которые привели к изменению ее организации и по-новому конструировали элитные взаимоотношения; проследить эволюцию взаимоотношений элиты с неорганизованной частью общества, и обстоятельства, которые на них влияли. В этих темах скрываются истоки современного государства. Освещение этих сюжетов позволит увидеть динамику существования этого института. После чего вопрос об отличиях в период под названием «средневековье» от периода под названием «новое время» перейдет в разряд второстепенных. 

Формат поставленных вопросов не позволит найти ответ в рамках одной статьи. Поэтому задачи исследования будут решаться постепенно.

Примечательно, что у академических историков начисто отсутствует традиция  постановки сущностных вопросов. Они принимают основные сюжетные линии развития общества на веру, подобно аксиомам. Это приводит к отмиранию необходимых для ученого качеств ‒ сомнения и стремления к верификации. Подобный упрощенный путь оставляет научному сообществу работу только над второстепенными вопросами. Формальные ответы на поставленные вопросы требуются исключительно самим членам этого сообщества. В этом заключается основная причина того, почему со страниц многочисленных монографий, учебников и в формате популяризированных телевизионных передач мы узнаем о государстве лишь детали. Помимо функций государства и многочисленных теорий его происхождения,[2] нам повествуют об истории формирования современной территории тех или иных государств или отдельного региона, историю отдельных государственных органов[3], историю какой-то группы людей, населяющих некую территорию, т.е. все то, что не может дать целостного представления об этом институте, о его роли.

Показательно,  магистральная линия повествования, которую историки пытаются отождествлять с государством в России, восходит к началу XIX столетия. Два века назад горячо читаемый писатель Н.М.Карамзин заложил основы популяризации жанра, описывая исторические события через призму личных качеств и характеров героев.[4] Героями были признанные правители тех «государственных образований», которые привели к государству современному автору.  Неизбежный переход к субъективности в оценках личности и деятельности главных героев не пугал официального историографа, так же как он не пугает многочисленную армию современных историков и публицистов. Они с радостью развивают уже принятые в обществе представления об особенностях характера князя, царя или императора. И это представляется читателю как основной фактор в политической деятельности героя и как следствие определяет функционирование государственной системы, внутреннюю и внешнюю политику, которую они принялись описывать.

В результате современное общество имеет набор созданных мифологем о природе государства и его генезисе. Многие из этих мифов монопольно закладываются уже с детства – в детском саду, в школе и далее в университете. Это приводит к полному непониманию основ функционирования института, с которым каждый из нас постоянно взаимодействует.

В природе современного государства лежит неизменяемое ядро – это элита. Основное, фундаментальное ее качество состоит в том, что элита жестко структурирована. Ее структура служит для реализации общего, группового интереса. Такое устройство организации элиты не только превращает ее в основного игрока общественного развития, но и детерминирует взаимоотношения элементов внутри системы. Систему элитной организации мы называем иерархией. 

Да, безусловно, иерархия является естественным способом организации людей. И с незапамятных времен одни люди возвышались над другими, а в основе этого лежат естественные различия человеческих способностей.[5] Однако в случае с формированием государств естественные различия стали играть глубоко второстепенные роли. Главным и единственным фактором, позволившим разным группам лиц на разных участках этой планеты, трансформироваться в современные государства, с огромными возможностями влияния на развитие человечества, была сила. Грубая, вооруженная сила с монополией на убийство. Именно по линии насилия долгое время развивались взаимоотношения между иерархизированной, вооруженной частью общества и остальной, преобладающей ее частью.

Истоки взаимоотношений двух частей общества наиболее рационально описаны в концепции государства как стационарного бандита.[6] Сущностное отличие от обывательского понимания отношений бандит – жертва заключается в ставке на длительность их взаимоотношений. В этих условиях рождаются два объективных правила для сохранения элиты. Первое состоит в наличии у иерархизированной элиты интереса к созданию долговременных, стабильных условий на подконтрольной территории.[7] А второе ‒ в необходимости меняться, мимикрировать, учитывая внутренние и внешние факторы.

К сожалению, потенциальному симбиозу иерархизированной и остальной частям общества сложиться не удалось. Естественным антагонизм этому процессу послужило появление нескольких групп вооруженных иерархий на разных территориях. Объединяло их то, что и территория и население выступало для них ресурсом. Говорить об избытке ресурса не приходится, поэтому с разной степенью успешности началась борьба за контроль над ресурсом. Несмотря на различные возможности, само наличие нескольких иерархий стало ключевым фактором дестабилизации. Оно породило многочисленные конфликты между оседлыми бандитами, определив тем самым условия их функционирования.

На начальном этапе оседлости появился дополнительный фактор в выяснении отношений между стационарными бандитами. Этим фактором стали не занявшие себе территорий бандиты-гастролеры. В случае с европейским театром событий показательно агрессивное поведение викингов (норманы) и венгров (мадьяры). Эффективная защита подконтрольной территории от нападок «гастролеров» явилась главным показателем зрелости и готовности к полноценной роли стационарного бандита. Эти события стали одним из обстоятельств на пути к современному государству.

Внимательное обращение исследовательского внимания к европейскому театру элитного развития вовсе не случайно. Именно на европейском континенте ярко проявились тенденции полиэлитного существования в условиях жесткой конкуренции на ограниченной территории. Кроме того, промежуточный исторический результат элитной организации и состояние развития остального общества в Европе является во многом эталоном современного общественного развития во всем мире.

Хронологически этап фиксации территории западной Европы с ее защитой от «гастролеров» можно уложить в период с Vпо Xв. н.э. Начальным процессом, маркирующим этот временной отрезок, послужил распад Западной Римской империи, который снял ограничения в распределении подконтрольной ранее римской элите территории. Завершился этот этап с последними военными набегами «гастролеров» на европейские города. Эти вторжения не только проверяли на прочность «оседлых бандитов», но и прямо влияли на их элитную организацию. Показательным примером такого влияния гастролера на организацию стационарного бандита может служить ослабление контроля потомков Карла Великого за территорией современной Франции.  Естественный процесс закрепления «осевшей» элитной группы реализовывался на фоне серии вторжений викингов (норманов) в XI-Xвв. Это наложение послужило дополнительным фактором  в длительном ветке межэлитных конфликтов. Итогом этого процесса стало усилению на рассматриваемой территории новой элитной группы. В историографии она получила название – династия Капетингов, основываясь на имени одного из ее членов Гуго Капете.

Однако, несмотря на безусловное влияние «гастролеров» на элитную организацию, этот фактор носил исключительно временный исторический характер, по-существу являясь заключительным аккордом в процессе перехода к тактике бандитской стационарности. Дальнейшие  межэлитные конфликты в Европе будут проходить между оседлыми бандитами. При этом ни викингам (норманам), ни венграм (мадьярам) не удалось заместить существующую элиту в центре Европы. Без учета полученных денежных откупов, норманам удалось по договору 911 года с франкским королем Карлом Простаком получить часть территории будущей Франции – Нормандию (Бретань).[8] Результаты венгров-мадьяр были еще скромней. Они примкнули к одной из группировок внутриэлитного конфликта на территории будущей Священной римской империи и проиграли решающую битву. Аугсбургское сражение  955 года осталось за императором Оттоном I.[9]        

Каков же был основной фактор, определивший стратегию развития элитных взаимоотношений в «средневековье»? Развитие элиты в период, когда удалось закрепиться на определенной территории и силовым путем перейти в ранг стационарных бандитов, определялось несколькими основными обстоятельствами. Первое ‒ попытка вобрать под свой контроль окружающие территории, которая неизбежно приводит к конфликту с соседней элитной группой, имеющий то же стремление. А второе коренится в самой структуре элитной организации. Одно из свойств иерархии – это наличие вершины. В отдельные периоды это место называлось по-разному: вождь, князь, рекс, король или император. В любом варианте эта должность персонифицированна. Это значит, что время от времени встает вопрос о передаче положения в иерархии с подконтрольной территорией другому лицу. Традиционно этот вопрос разрешался в «семейном кругу». Однако высокая плодовитость в сочетании с неустоявшейся традицией передачи должности стали дополнительным элементом нестабильности в элитных взаимоотношениях. Таким образом, неизбежные внутриэлитный и межэлитный конфликты проходили на фоне стремления элиты к долговременным отношениям с неиерархизированной частью общества.  Тем не менее, обо всем по порядку. 

Очевидно, что и борьба с соседями и процесс передачи положения в иерархии завязаны на территории. Территория являлась главным элитным ресурсом. Поэтому в задачу любого стационарного бандита входило укрепление своей территории с возможным ее расширением. Поэтому  территория стала основной причиной подавляющей части элитных конфликтов. Ее ценность сделала необходимым разрешить несколько обязательных вопросов. Необходимость первая ‒ контролировать территорию, а необходимость вторая ‒ отделить свою землю от земли другого «стационарного бандита». Решать эти вопросы удавалось за счет элитной организации. Помимо людей, близких к первому лицу и каждый день имеющих возможность выражать ему свое подчиненное положение в иерархии, формировалась и другая часть элиты. Те люди, кто по мере разрастания подконтрольной территории получали кусок этой земли во владение. На этой земле они реализовывали мероприятия в интересах элитной группы, которую представляли. При этом часть полученного ресурса оставалась в их пользовании. В этом основа привязки организации территории к  элитной иерархии и появление в элите людей, способных не только качественно управляться с оружием. 

Отношения между территориальным центром элиты и ее периферийной частью приобретало особенное значение. Можно предположить, что их важность олицетворял особый обряд ‒ клятву верности или homage[10]за полученный земельный надел или должность. Этот же обряд лежал в основе механизма фиксации границ между крупными стационарными бандитами. Граница подконтрольной элите территории совпадала с границей надела члена, входящего в ее иерархию. Таким образом, ритуал homage, подтверждая факт подчиненного положения одного из членов иерархии ее высшему лицу, получал свое выражение в земельных отношениях. Показательно, подчинение выражалось только главе иерархии, а не вышестоящему лицу. Создавались множество коротких иерархических цепочек, выраженных в ритуале homage, которые ясно характеризуют элитные взаимоотношения и организацию иерархии в период под названием «средневековье».  В этой тесной связи организации иерархии с ее короткими цепочками и организации территории спрятан механизм средневековых отношений, который в историографии простодушно именуется феодальным периодом. 

Очевидно, в условиях множества неглубоких частей иерархии ее глава приобрел исключительное значение. На него «завязана» вся разветвленная иерархическая структура и он являлся ее цементирующим ядром. Его роль была определяющей, а воля играла первостепенное значение для всех членов элиты. Поэтому, естественно, механизм передачи места главы стационарного бандита приводил к обострению внутриэлитной борьбы.[11] Традиционно преемниками становились дети правителя, причем, за редким исключением, мужского пола.[12] Однако наличие нескольких детей ставило неразрешимые трудности. Несмотря на попытки закрепить передачу положения по старшинству[13], устойчивого результата это не принесло. Многие представители мужской части рода постоянно искали возможность пересмотреть передачу «наследства» в свою сторону. Эти попытки носили исключительно характер вооруженных столкновений. Дети воевали между собой, со своими дядями, а нередко и с родителями. Примеров ожесточенных конфликтов между ближайшими родственниками можно привести великое множество. Один из них – крупный конфликт Людовика Благочестивого и его трех сыновей между собой. Его промежуточным итогом стал Верденской договор, подписанный в 843 год, который логично зафиксировал распад крупной иерархии Карла Великого.[14] В российской историографической традиции подобные сюжеты имеют название междуусобных войн. Ярким примером аналогичного западному «семейного» конфликта может служить борьба детей Владимира Святославича (Святого) с отцом и между собой.[15]

Фактически вся история средневековья ‒ это история внутрисемейных конфликтов. В этих условиях грань межэлитного конфликта и внутриэлитного конфликта размывалась. Короткие иерархические цепочки разрывались, и каждый член по мужской линии мог собрать вооруженных соратников и доказывать свои притязания на верховенство силой, тем самым превращая конфликт в межэлитный. Многочисленные битвы ближайших родственников ничем не отличались от вооруженных столкновений с викингами.[16]

Показательно, какое понятное смысловое наполнение получает популярный историографический термин «феодальная раздробленность». Учитывая вышесказанное, это этап закрепления элитной группы (стационарного бандита) на определенной территории в условиях своего разрастания. Ключевой особенностью этапа являлось не укрупнение элитной иерархии, а напротив, ее дробление с соответствующим разделом территории. К тому же, этот процесс нередко происходил под давлением «бандитов-гастролеров».[17] Примечательно, что наличие такой формы как «гастролеры» подчеркивало незавершенность процесса перехода к стационарности. В дальнейшем эффективность бандитской оседлости не оставит места другим отношениям, и она монопольно закрепится на всей планете. 

Описанные исторические условия зарождения современных государств порождают новые вопросы. Ясно, что повсеместные межэлитные (в их разряд попадали и внутрисемейные) конфликты сформировали и среду существования элит и определили вектор развития элитных взаимоотношений. Ясно, что с взаимодействием элит тесно связана судьба населения, проживающего на территории, которая и является предметом конфликтов. 

Перманентное состояние войны, и, как следствие, разорение хозяйств, многочисленные жертвы и разруха не способствует процветанию элиты.  Население производило основной элитный ресурс в натуральной (натуральное хозяйство) и денежной форме. Отсюда стратегические интересы стационарного бандита неизбежно устремлены к состоянию стабильности его жителей. Однако всему свое время, и долгосрочные интересы могут быть не осознаны или осознанны не всеми, да и среда существования диктует правила поведения. Поэтому о прекращении конфликтов говорить не приходится, а в этих условиях элите оставалось только пытаться создавать относительную стабильность в целях своего существования.  Ключевой вопрос: как элита действовала в условиях этого противоречия? Как конфликты влияли на организацию элитной иерархии? 

Понятно, что многообразие создаваемых этим дуализмом задач требовало привлечения в элиту новых людей. Это в свою очередь усложняло  внутриэлитную организацию и внутриэлитные отношения.           

В каких других сферах конкуренция получала свое выражение, учитывая высокую степень риска для жизни членов элиты и дороговизну вооруженных конфликтов? Какое развитие получила установленная тесная связь территории с элитной иерархией, как источник зарождения современной политической карты мира с ее многочисленными государствами? Ответы на эти вопросы еще приблизят нас к пониманию основ современного нам государства.