Олег Григорьев,
Научный руководитель. При жизни и посмертно.
В этом году решение о присуждении нобелевской премии в области экономики получилось донельзя скандальным.
Два из трех лауреатов (Ю.Фама и Р.Шиллер) не только радикально расходятся в своих концепциях по одному и тому же вопросу, но еще и регулярно крайне неодобрительно отзываются друг о друге. Кстати, последнюю из известных мне колкостей в адрес своего оппонента Шиллер опубликовал совсем недавно, в конце июля этого года.
Ситуация, конечно, абсурдная.
Один (Фама) говорит, что финансовых пузырей нет и быть не может, потому что никто не знает, что это такое. Другой (Шиллер) говорит, что пузыри возможны, и он знает, что они из себя представляют. Он же предсказал кризис 2007-2008 года, а Фама утверждает, что такого рода предсказания ничего не стоят, поскольку раз в сто лет и палка стреляет, и если постоянно это событие предсказывать, то рано или поздно повезет.
Третий из лауреатов (Л.Хансен) теорией не занимается и своей концепции не имеет. Он разрабатывает методы количественного анализа явлений финансового рынка. Полученные им результаты опровергают теоретические построения обоих его коллег.
Впрочем, для того, чтобы опровергнуть разработанную Фамой концепцию «эффективных рынков», никаких сложных расчетов не требуется: события 2007-2008 года наглядно показали ее ценность. Любопытно, но Фама был одним из претендентов на Нобелевскую премию еще в 2009 году – но тогда ему ее постеснялись дать.
Как будто бы с тех пор что-то изменилось!
Один из наших отечественных либералов, защищая решение нобелевского комитета, заявил, что «на самом деле в гипотезе эффективных рынков нет ничего такого, что можно опровергнуть эмпирически». Ну да, и в гипотезе всемирного заговора тоже нет ничего такого, что можно опровергнуть эмпирически.
Невозможность эмпирического опровержения – это, согласно общепринятому критерию К.Поппера, явный признак ненаучности теории. Любой человек, претендующий на то, чтобы зваться ученым, кто бы он ни был, должен это понимать. Но что членам нобелевского комитета, что нашим либералам, никакой Поппер не указ, хоть именно он и разработал любезную сердцу и тех и других концепцию открытого общества.
Так какую мысль хотел донести до нас нобелевский комитет своим экстравагантным решением?
Он в жесткой форме подтвердил то, о чем многие догадывались, хотя и немногие решались говорить вслух. То, что называется современной экономической теорией – это вовсе не наука, и с научными критериями подходить к ней глупо. Это – религия, организованная как бюрократическая структура. В таких структурах вознаграждается не реальный результат, а правильное поведение.
Что на сегодняшний день является правильным и одобряемым поведением?
Прежде всего, это доходящая до абсурда верность букве и духу первоисточников религии. Это качество в полной мере присуще Ю.Фаме. Он из трех лауреатов и самый титулованный, обладатель множества других премий. Его теория «эффективных рынков» - это теория о божественной сущности финансовых рынков, то есть теория «ни о чем».
Другой нобелевский лауреат П.Кругман в свое время иронизировал по этому поводу, что рынки правильно оценивают, что пол литра кетчупа должны стоить ровно в два раза дешевле одного литра, но ничего не могут сказать о том, почему и литр, и пол литра стоят столько, сколько они стоят.
Присуждение премии Р.Шиллеру сигнализирует о том, что в рамках религиозной доктрины некоторая доза безобидной и не сильно противоречащей догматам ереси. После кризиса такой допустимой ересью были признаны исследования в области так называемой «поведенческой экономики». Здесь идея заключается в том, что сам рынок-то устроен идеально, но сомнению подвергается способность простых людей правитльно пользоваться ниспосланным им инструментом.
В тех сложных условиях, в которые попала ортодоксальная экономическая наука, когда противоречия между ее утверждениями и реальным положением дел бросаются в глаза всем, хорошим поведением считается «просто возделывать свой сад» и стараться не задумываться о высоких материях. Упорный труд есть лучшее средство справиться с обуревающими человека сомнениями. Этот образец поведения демонстрирует Л.Хансен – и поделом награда.
В общем, последнее решение нобелевского комитета показало, что присуждение премии не имеет никакого отношения к поиску истины, а есть лишь способ контроля и управления научным сообществом.
В этой связи я сильно сомневаюсь в том, что в ближайшие годы Нобелевская премия в области экономики может быть присуждена российскому ученому. Вовсе не потому, что среди российских ученых нет тех, кто демонстрирует «правильного» поведения. Как раз наоборот, многие стараются показать, что догмы ортодоксальной экономической теории для них важнее того, что происходит в реальной экономике, будь то в мировой или российской.
И именно поэтому совершенно не обязательно дополнительно их мотивировать с помощью такого сильного инструмента, как Нобелевская премия. Возможности занять теплое место в каком-нибудь западном университете вполне достаточно.
Статья в сокращенном варианте опубликована в журнале "Профиль" 20 октября 2013 г.
