Заметки экономиста о текущем моменте. И не только о нем

В последнее время как ни возьмешь статью, посвященную проблемам развития российской экономики, так едва ли ни в каждой наткнешься на рассуждения относительно необходимости отказаться от либеральных (неолиберальных) мифов при разработке экономической политики. Вот и на заседании либеральной платформы партии «Единая Россия» либеральный подход к экономике подвергся суровому осуждению. Выглядит, конечно, абсурдно, но это едва ли не базовая характеристика эпохи, в которую мы живем.

Правда, в чем именно заключаются либеральные мифы, и каким именно способом их надо отвергнуть, разобраться трудно. Опять-таки, можно предположить, что таковым мифом является утверждение, что инфляция – это плохо. Но ведь и никто из борцов с этим якобы мифом не решается утверждать, что инфляция – это хорошо.

А в чем же тогда заключается борьба с мифом? А в том, что давайте вообще не будем говорить об инфляции, как будто бы этого явления в природе не существует. Мол, есть более важные вещи, чем инфляция, и давайте говорить о них. Давайте, например, говорить, где взять длинные деньги для экономического развития.

А что, проблема инфляции не имеет отношения к проблеме длинных денег? Ну давайте представим себе: мы приходим к какому-нибудь финансисту и просим у него денег на десять лет под 3% годовых в рублях (нам ведь нужны не только длинные, но и еще и дешевые деньги). Будьте уверены, первый же вопрос, который он нам задаст, будет: а какую инфляцию вы ожидаете. А мы ему гордо в ответ: мы такое явление как инфляция не обсуждаем, есть более важные вопросы!

Понятно, что с каким-нибудь руководителем или владельцем частного банка вести такой диалог бессмысленно. А вот с российскими пенсионерами, нынешними и будущими, можно вообще не разговаривать. Или разговаривать о других вещах.

Кто ограбил пенсионеров? Либералы! Так вот, пенсионеры, радуйтесь, сейчас мы с либералами расправимся. Правда, для того, чтобы с либерализмом покончить раз и навсегда, надо будет вас еще немного пограбить. Но зато взамен мы вам дадим чувство глубокого удовлетворения: либералы будут наказаны, а Россия будет индустриализирована.

И вот деньги из фонда национального благосостояния, те самые, которые предназначены для страхования пенсионной системы в связи с ожидаемым сокращением доли работающего населения и повышением доли пенсионеров, пускаются на проекты, которые никогда не то что прибыли не принесут, но и в ноль-то не выйдут.

В общем, все как обычно: «Белые приходят – грабят. Красные приходят – тоже грабят».

А с другой стороны, все вполне закономерно. Каждая модель грабежа имеет свои естественные пределы. Либеральная модель себя за двадцать лет исчерпала. Тогда грабили в рамках деиндустриализации – ну вот и все, больше деиндустриализовывать нечего. Значит, теперь будут грабить в рамках индустриализации. И ad infinitum.

Тут ведь главное - грабить, а уж под каким лозунгом, дело десятое. Вон, ребята из «Единой России» так торопятся, что даже вывеску сменить не успели.

Но, собственно, меня, как ученого, во всей этой истории волнует несколько другое. А именно, что в рамках нынешнего перехода происходит окончательная утрата хоть сколько-нибудь целостного и систематического подхода к экономическим (и в целом общественным) процессам. Научный подход полностью заменяется магией, которая в наше время носит гордое название пиара.

Люди, выступающие сегодня против либерального подхода к экономике, на самом деле не понимают, в чем он состоит, как устроена современная неоклассическая теория. Добавлю, что ранее многие из них не понимали, в чем состоит марксистский подход, который многие из них еще не так давно радостно променяли на «запретный плод» западных концепций.

Я не либералов собираюсь поддерживать, я против троечников, заучивших небольшой набор ученых терминов и фамилии авторитетов, и считающих, что их можно комбинировать в произвольном порядке в зависимости от своих или начальства пожеланий.

Итак, что такое современная неоклассическая теория? У нее есть ядро – на сегодняшний день хранителем этого ядра является австрийская экономическая школа, представителей которой как раз и можно назвать либералами (а крайних – либертарианцами) в самом прямом значении этого слова.

Наверное, для кого-то будет неожиданностью, но на сегодняшнем Западе последовательные приверженцы австрийской школы считаются маргиналами. Ну, примерно такими, какими до недавних пор были сторонники новой индустриализации в нашей стране.

В чем здесь проблема? Дело в том, что, с одной стороны, ядро неоклассики – это вполне себе целостная, внутренне согласованная и непротиворечивая концепция. А с другой – концепция эта содержательно крайне бесплодна. Она хороша как орудие критики: ее и использовали изначально для борьбы с марксизмом, потом – для борьбы с ересями в рамках западной экономической мысли (вроде кейнсианства), сегодня, за неимением другого подходящего объекта, ее применяют уже против самой неоклассики. Собственно, поэтому она и находится в загоне.

Обратим внимание – многие из тех, кто критикует современную западную теорию и ее практические рекомендации, сами того не зная, повторяют доводы австрийской экономической школы. Получается абсурдная ситуация: критики «либерализма» берут себе в сторонники крайних либералов – и для разбирающегося человека становится вообще непонятно, что эти люди хотят сказать.

Итак, в основе современной экономической теории лежит «хорошая», но абсолютно бессодержательная концепция. Она, как уже было сказано, хороша в качестве инструмента критики (естественно, если направлена на идеологических противников). Также ее можно использовать в пропагандистских целях, так как она показывает, что современная капиталистическая система в основе своей устроена рационально и справедливо: каждый получает ровно то, что заслуживает. Но никакие конкретные проблемы, стоящие перед фирмами или государством, с помощью одной этой концепции решить нельзя.

Само собой разумеется, если бы экономическая теория ограничивалась только этим ядром, миру в каждый момент времени не требовалось бы столько экономистов, сколько их есть сейчас. Когда мы говорим «миру», то имеем в виду тех, кто так или иначе финансирует профессиональное экономическое сообщество.

Экономисты это, конечно же, понимают. Одним из первых и лучше других это понял А.Маршалл, он разработал способ, позволяющий совместить жесткую структуру базовой концепции с решением практических задач. В сущности, предложенная им схема применяется до сих пор – собственно, современная неоклассика представляет собой совокупность конкретных применений схемы Маршалла к разнообразным практическим задачам.

Предположим, некто столкнулся с вызывающей беспокойство экономической ситуацией и просит специалиста помочь ему в ней разобраться. Что делать экономисту? По идее он должен ответить, что данная ситуация есть фрагмент общего экономического равновесия, и что его совет – дождаться, пока условия этого равновесия каким-то образом не изменятся, и тогда, возможно, поводы для беспокойства исчезнут сами собой[1]. Но ничего более конкретного он сказать не может, так как необходимо описать всю экономическую систему на данный момент времени, а это и невозможно, и слишком дорого, и нецелесообразно.

В общем, понятно, что некто достаточно быстро поймет, что приглашать экономистов бессмысленно, и вообще непонятно, зачем тратятся такие большие деньги на то, чтобы таких специалистов содержать, оплачивать их обучение и так далее.

Поэтому экономисты поступают по-другому. Они разрабатывают для данной конкретной ситуации специальную частичную модель. В этой модели некоторые параметры, характеризующие данную ситуацию, берутся «как они есть». Другие формулируются как теоретически известные свойства общего равновесия. Обычно первые выступают в качестве эндогенных (внутренних) переменных, вторые – в качестве экзогенных (внешних).

В результате клиент получает некое суждение, которое

а) сформулировано в терминах поставленной задачи;

б) обладает всеми признаками «научности», то есть увязывает частное событие с общей экономической ситуацией.

Как мы видим, речь идет не о том, чтобы принести клиенту реальную пользу. Это хорошо продуманный маркетинговый ход. Клиент не знает, чего он хочет, потому что, если бы знал, не обращался бы к специалистам. Получает он нечто, что, не будучи специалистом, в принципе не в состоянии оценить, но что формально отвечает его запросу.

Споры могут возникнуть только по поводу того, какие именно параметры конкретной ситуации отбирать для описания «как есть». Но тут опять-таки действуют правила маркетинга: надо попробовать понять, с какими из всего потенциального многообразия суждений клиент согласится, какие заведомо будут для него неприемлемы, как он сам склонен решать поставленную задачу. И подогнать модель под ожидания клиента. Чистая психология[2]!

По большому счету, это честная сделка. До нее клиент испытывал беспокойство – теперь он испытывает психологический комфорт. Клиент собирался что-то сделать – но сомневался, теперь он может действовать уверенно.

А если что-то у клиента пойдет не так, то всегда можно найти тысячи причин, в основном, связанных с непредвиденным изменением внешних параметров (любимые экономистами «шоки»). В экономике всегда что-нибудь случается, так что подобрать подходящий «шок» и списать все на него особых проблем не представляет.

Посмотрим на структуру формирования суждений экономической теории относительно конкретных ситуаций. Она состоит из двух частей. Первая – это параметры конкретной ситуации. Здесь есть широкий простор для вариаций: какие именно выбирать, как описывать и так далее. Выбор осуществляется на основе угадывания пожеланий и внутренних ограничений (склонность к риску и т.п.) клиента, в качестве которого обычно выступают различные политические силы.

Конечно, может найтись какой-то упрямый экономист, который будет решать эту задачу так, как он сам по каким-то соображениям считает нужным. Ну, тогда ему предстоит влачить скромное существование в каком-нибудь непрестижном учебном заведении, ожидая, пока клиент «дозреет». И ведь иногда дожидаются – история Чикагской научной школы (монетаристы) тому яркий пример.

Но обратим внимание на вторую часть экономических суждений о конкретных ситуациях, а именно ту, которая описывает внешнюю среду в терминах экономической теории. По сути дела это и есть те самые «либеральные мантры», на засилье которых сетуют критики.

Какую роль играют либеральные мантры в системе высказываний современной ортодоксальной экономической науке по разным конкретным поводам? Они обеспечивают определенную степень согласованности суждений и предлагаемых решений. То есть, экономисты, работающие с разными проблемами, но пользующиеся одной и той же схемой, с определенной степенью уверенности могут считать, что их решения не будут сильно противоречить друг другу.

Конечно, степень согласованности не абсолютна и не может быть таковой в принципе. По сути дела, речь идет о некотором коридоре допустимых несоответствий. Он может быть шире, может быть уже. По сути дела, критики так называемого либерального подхода сетуют на то, что в настоящее время коридор слишком узок (а русский человек, как известно, широк)[3].

Тут вот в чем беда: подавляющее большинство оппонентов неоклассики, и это касается в первую очередь отечественных, получивших самое поверхностное образование, не дают себе труда задуматься о том, как устроен критикуемый ими объект[4]. Они видят, что самые различные представители неоклассической школы, чем бы они ни занимались, выдают согласованные рецепты. Еще хуже – либералы понимают друг друга с полуслова, поддерживают друг друга, и как-то уж очень дружно находят аргументы против альтернативных «идей».

Заговор, однозначно! Наверное, они получают инструкции из одного центра, который только о том и думает днем и ночью, как бы навредить России и отобрать у ее властителей нефтяные и газовые богатства. Так, или примерно так интерпретируют этот факт противники либералов.

Послушать их, так получится, что Менгер, Джевонс, Вальрас, Маршалл в последней трети 19-го века, когда разрабатывали свои теории, уже предвидели открытие тюменских и ямальских месторождений, и уже тогда затеяли по этому поводу масштабный заговор. И втянули в него в последующем тысячи и сотни тысяч западных экономистов, которые сознательно или бессознательно разрабатывали концепции с прицелом именно на 2013 год, чтобы помешать российской экономике выйти из депрессии, в которой она ныне пребывает. И само собой, все это финансировалось западными правительствами и корпорациями, и как раз с этой целью. И ФРС они создали для того, чтобы спустя ровно сто лет она напечатала ничем не обеспеченных бумажек и обменяла их на наши реальные богатства.

Концепция грандиозная. Я, например, даже не имею представления, как ее можно было бы опровергнуть или, как говаривали Поппер с Лакатошем, фальсифицировать. Не буду и пытаться. Тех, кто в нее верит, переубедить все равно не удастся. Поэтому пишу только для тех, кто сохранил способность воспринимать реальность с научных позиций.

Итак, у противников неоклассики есть несколько путей.

Первый. Если они считают, что предлагаемый сегодняшним мейнстримом коридор допустимых высказываний об экономике слишком узок, то можно попытаться его расширить. Только при этом надо четко понимать цену этой операции – снижение согласованности вырабатываемых в рамках этого более широкого коридора рекомендаций.

И если речь идет об истинных патриотах нашей страны, желающих помочь власти, которая, как они полагают, озабочена судьбами России, то они должны честно ее (власть) предупредить, что предлагаемые ими рецепты – это не панацея. Если власть решит этим рецептам следовать, ей придется столкнуться с целым рядом трудностей, часть из которых можно предвидеть заранее, а часть – нет. И что советники часто будут не в состоянии ей помочь, поскольку не смогут добиться даже внутренней согласованности.

В общем, они предлагают власти пуститься в авантюру, за последствия которой они как ученые взять ответственность не могут. Но готовы отвечать за нее в качестве высокопоставленных чиновников – потому что у чиновников другая мера ответственности, и другие ее критерии.

Второй. Если нынешний коридор принятия решений не устраивает, то можно построить другой коридор. В принципе, в этом нет ничего необычного для неоклассической экономической теории: на самом деле, в рамках нее можно строить разные коридоры. Нынешний сформировался в 80-е годы прошлого века, до этого был другой. Назовем его кейнсианским, при всей условности этого наименования. Кейнсианский коридор дискредитировал себя в 70-е годы, в эпоху стагфляции.

Можно было бы его восстановить сейчас, но все-таки предварительно понять, как и в каких условиях он работал, почему перестал работать. Ну и так далее. В общем, нужно провести большую исследовательскую работу – я не знаю ни одного отечественного экономиста, который сейчас этим бы занимался. Это не значит, что их нет – но в сегодняшних дискуссиях они явно не участвуют.

Можно, как уже было сказано, построить новый коридор – но именно построить, что предполагает весьма серьезную научную работу. Опять-таки, возможно, что она ведется – но ее следов в нынешней полемике пока не прослеживается. Коктейль из различного рода высказываний Кейнса, Шумпетера, Дж. Робинсон, Кондратьева, К. Перес, Э. Райнерта, почему-то М. Ротбарда (он вообще-то представитель австрийской школы), старых институционалистов, неоинституционалистов (вообще говоря, большая разница), Лукаса (этот-то тут причем) и прочая и прочая – это именно коктейль, причем на мой вкус тошнотворный, но это точно не новый коридор.

Массив высказываний экономической теории за годы ее развития накоплен большой. Из него можно надергать чего угодно, особенно, если при этом сделать вид, что не понимаешь, что каждое из таких высказываний сделано в определенной логике, в определенное время и в рамках разрешения конкретных и совершенно различных задач.

По сути дела, это третий подход, если его вообще можно назвать подходом. Это просвещенное невежество, допускающее любое высказывание об экономике, причем любое такое высказывание равнозначно любому другому. Единственный способ выстроить иерархию таких высказываний – это установить виртуальную иерархию авторитетов, которые когда-то, по какому-то давно забытому поводу, высказали то или иное мнение.

Но, конечно, главным критерием здесь является предполагаемое желание заказчика, то есть власти. Российская власть (широк русский человек) может пожелать что угодно, а задача экспертов, согласно самоопределению многих из них, заключается в том, чтобы это любое желание предугадать и «научно» обосновать.

Впрочем, ситуация здесь сложнее, ибо спектр возможных пожеланий власти во многом определяется самим экспертным сообществом и определяется процессами, происходящими внутри него. Но это обширная тема, выходящая за рамки статьи.

Все три указанных подхода предполагают, что люди, их применяющие, что бы они сами о себе ни думали, и что бы ни говорили, разделяют базовые постулаты современной неоклассической теории. Все их поиски (или, чаще всего, метания) происходят в рамках системы представлений, сформированных неоклассикой. С этой точки зрения антилиберальные филиппики многих современных экономистов и примкнувших к ним публицистов выглядят абсурдно, поскольку «либерализм» и составляет ядро неоклассики. В рамках ортодоксии неоднократно предпринимались попытки надстроить над этим ядром менее либеральные теоретические конструкции, но все они оказывались несостоятельными с точки зрения чисто научных, логических критериев[5]. Что, в общем-то, не удивительно.

Можно было бы похвалить авторов таких частичных теорий за добрые намерения, но все знают, куда именно ими (добрыми намерениями) вымощена дорога.

Да, но можно ли мыслить об экономике в целом иначе, чем это делают неоклассики (и во многом представители классической политэкономии)? Не в частностях, а в целом.

Сегодня можно с полной уверенностью сказать, что можно. Потому что существует неокономика: целостная научная система представлений об экономике, альтернативная неоклассике.

Она позволяет критически оценить весь массив высказываний экономической ортодоксии: как тех, которые составляют ее ядро, так и частичных. Но самое главное, она позволяет адекватно описывать реальные процессы экономического развития, что, в частности, подтверждается и многолетним опытом прогнозирования экономики.

Это, вне всякого сомнения, хорошая новость. Но есть и плохая, и было бы глупо о ней умалчивать.

Плохая новость заключается в том, что неокономика – научная теория. И поэтому она по своей внутренней структуре запрещает многие высказывания относительно того, что может быть сделано в экономике, какими бы привлекательными с иных точек зрения они ни казались. С определенной точки зрения она является более научной, чем неоклассика. Речь идет не о ядре теории, которое, как уже было сказано, содержательных высказываний вообще не допускает, а о неоклассике как социальном институте.

В ее рамках в принципе допускается любое высказывание. Каждое из них будет противоречить базовым постулатам теории, но сообщество экономистов путем сложных процедур может признать его допустимым[6] и отнести к тому или иному уровню внутренней иерархии допустимых высказываний (в частности, здесь важную роль играет индекс цитируемости – а зачем еще, по-вашему, он существует).

Конечно, нам, как и многим гражданам России, хотелось бы, чтобы наша страна была процветающей экономической державой. Но исходя из представлений неокономики мы понимаем, что в рамках сложившейся системы экономических отношений как внутри страны, так и между странами, это полностью исключено.

Также мы понимаем и бессмысленность обращения к нынешней власти с какими-либо призывами: никто ничего кардинально менять не собирается, кстати, как и общество. Потому что большинство думает, что Россия может стать процветающей державой без каких-либо особых усилий и перемен. Надо только поменять риторику, несколько людей на ключевых постах да кредитно-денежную политику (про которую мало кто понимает, но менять хотят всенепременно). То есть все изменить, ничего не меняя.

Долгое время этот немудреный набор рецептов внушали разного рода маргиналы-оппозиционеры, а сегодня и близкие к власти, быстренько перекрасившиеся бывшие либералы после того, как убедились, что их прежние советы не принесли результатов и высокое начальство начинает проявлять недовольство.

Так получается, что именно эту публику мы и считаем главными противниками нашей страны. Намерения у них, предположим, самые добрые, хотя граница между добрыми намерениями и карьерными соображениями весьма подвижна. Где кончается одно, и где начинается другое – не всегда ясно.

А вот что не вызывает сомнений – так этот тот вред, который они приносят, внушая российским гражданам напрасные надежды и ожидания. Не секрет, что значительная часть населения России понимает, что дела в стране идут не туда, и живет в предчувствии разнообразных катастроф.

И что же она слышит в ответ? Не надо беспокоиться, не надо думать и искать ответы на сложные вопросы. Есть люди, которые их уже нашли, так что только и остается – поддержать этих людей и их идеи. То ли новую индустриализацию, то ли переход к шестому технологическому укладу, то ли еще какой-нибудь бессмысленный лозунг.

Мы вовсе не считаем, что неокономика – единственно верное учение. Если кому-то не нравятся наши выводы – пожалуйста. Разработайте свою экономическую теорию. Но именно теорию, а не набор лозунгов. С умными людьми и поспорить интересно.

А что же либералы, спросите вы. А что либералы? С настоящим грамотным либералом можно разговаривать на языке науки – рано или поздно он поймет. Только вот найти таких в нашей стране непросто, и в правительственных ведомствах их практически не встретишь.

Есть только те, кто сделал карьеру в эпоху, когда либерализм был официальной политикой власти. И делятся они сейчас на две категории: у одних чутье хорошо развито, и они успели перестроиться, другие находятся в растерянности, тем более что и сигналы сверху исходят, мягко говоря, неоднозначные. Но ничего, получат четкий сигнал, тоже быстро сориентируются, за исключением нескольких, кого на радость публике назначат ответственными и публично накажут (скорее всего, бегством за границу в какой-нибудь тамошний университет).

Только вот будущее России от этого не станет более лучезарным. Скинув оковы либерализма и глубоко вздохнув, она бодрым шагом направится вперед по направлению к пропасти.

Есть, впрочем, и другой вариант. Перестать тратить время на обсуждение ложных проблем и вопросов, вроде того, как убедить В.Путина допустить к власти людей, умеющих говорить правильные слова. А времени, если судить по интернетовским форумам, тратится очень много.

Понять, что судьба страны находится не в словах сладкоречивых экспертов и блогеров, а руках людей – тех самых людей, которые нашли в себе силы дочитать до конца этот текст.

Принять как неизбежность, что те, кто хотят изменить ситуацию в стране, должны быть готовы измениться сами. Каким образом?

Прежде всего, перестать задаваться вопросами, какой бы мы хотели видеть нашу страну (мир, родную деревню) и кто бы мог для нас это сделать. Основной вопрос, который следует задавать себе – что я хочу сделать: сегодня, в течение года, своей жизни - не для страны, мира или деревни, а для себя, чтобы проявить себя как человека, наделенного разумом и свободой воли.

Не чего я хочу добиться в смысле социального статуса и материального благосостояния, а именно - что я хочу сделать. Это не значит, что не надо думать о материальном благосостоянии или статусе, но не как о цели, а как об желаемых (но вовсе не необходимых) условиях своей деятельности.

Мы вот создали неокономику (в ней еще многое надо сделать) . Теперь создаем университет. И хотим создать новое государство.

Хотите – присоединяйтесь к нам. Хотите – придумайте что-то еще.

Хватит ждать марсиан, которые прилетят и решат за нас все наши проблемы.