Кто выпустил на волю деньги. Капитализм – историческая случайность, замешанная на закономерности

Центром современной социально-экономической системы является Запад (в самом широком его понимании), экономики стран которого были наиболее динамично развивающимися на протяжении нескольких столетий. Многие исследователи пытаются объяснить этот факт и понять, в чем же отличительные черты западного мира, которые столь стремительно привели к успеху по сравнению с другими социальными системами.

На данный момент написано множество трудов о сущности и истоках западного капитализма, однако можно констатировать, что общее решение пока не найдено, и вопрос, почему Запад стал Западом, в чем его отличие от Востока и откуда оно проистекает, остается одним из самых актуальных.

Распространенной является точка зрения, что самым ярким и очевидным отличием, предопределившим особый путь Запада, является наличие большого количества вольных городов, получивших толчок к развитию в Высокое Средневековье -приблизительно с 1050 по 1300 годы.

При этом важно подчеркнуть, что речь идет не просто о том, что на Западе существовали города. Долгое время на Востоке было больше городов, и были они гораздо крупнее с более высокой степенью концентрации населения. По уровню развитости городов Запад получает превосходство только в XVIII- XIXвв., когда его отличие от Востока зашло уже слишком далеко. Поэтому особое внимание нужно обратить на термин «вольные». Сами по себе города не продуцируют вольность (и история Востока доказывает это); вольность городов стала побочным результатом процессов более широкого характера.

Таким образом, мы сталкиваемся со следующим важным вопросом – откуда вообще взялись вольные города?                                                                                           

Некоторые исследователи говорят о так называемой парцелляции суверенитета в Западной Европе, которая породила феномен средневекового города[1]. Феодальную парцелляцию суверенитета здесь можно мыслить как распределение функций государства сверху вниз по иерархической вертикали системы вассалитета. Это означает, что политический суверенитет не был сосредоточен в одном центре (у короля), и сеньоры все уровней имели широкие возможности для проведения самостоятельной политики. В дальнейшем это сделало возможной «политическую автономию городов и их освобождение от сеньорального или монархического контроля».

Нельзя не отметить, что это рассуждение страдает целым рядом логических пороков. Можно допустить, что парцелляция суверенитета могла облегчить городам освобождение от власти феодала в определенных конкретных случаях (и то на короткое время – Восток тоже знает ситуации, при которых отдельные города становились на время самостоятельными субъектами). Но она не могла служить причиной.

Также исследователи говорят о городах, сохранившихся со времен Римской империи. Сегодня многие историки склоняются к той точке зрения, что бывшие римские города не сыграли никакой самостоятельной роли в восхождении городской цивилизации, кроме тех, которые впоследствии стали резиденциями епископа[2], либо сеньора. Римские города никогда не были вольными, а строились как административные и военные центры территориальной империи[3]. Соответственно, они кормились за счет жалования и пенсий римских легионеров и чиновников, создававших спрос на местные услуги. Как только бюджетная подпитка таких городов прекратилась, они стали быстро деградировать (ничего не напоминает?), а изначальное устройство римских городов в Темные века было утрачено.

Существуют теории о том, что изначальные условия для муниципального строя было присуще германским учреждениям, принесенных на территории Галлии и Италии варварами, -виллы, марки, сотни с их системой должностных лиц, которые смогли эволюционировать к средневековой муниципальной системе[4].

В качестве толчка к развитию и получению вольностей обычно называется экономический и социальный переворот, заключающийся в возрождении труда, производства и торговли с Востоком[5].

Однако внезапное возобновление торговли с Востоком в исторических исследованиях, как правило, принимается как факт, без попыток выявления социально-экономических причин этого явления.  

Изначально европейские города не были вольными, они были резиденциями разного рода феодалов, как светских, так и церковных (особенно в Италии и Германии). Так, начиная с IXвека наряду с уже существующими римскими городами возникают новые: они были либо церковными центрами (монастырь выступал в качестве организующего звена), либо городами становились сельские поселения, либо крепости – укрепленные пункты (особенно в пограничных районах). Это время господства феодальной системы и натурального хозяйства. С X-XIвв. происходит переход от земледелия к ремеслу, усложняется система разделения труда, развиваются местные рынки, появляется профессиональная торговля: люди стекаются в городские центры, и начинается рост городов. Складывается определенная городская культура, с такими формами общественных объединений как цеха[6] и гильдии.

Процесс развития городов сопровождался бегством крестьян из деревни: выделяясь из массы феодально-зависимого населения, ремесленники, имеющие специализацию, уходили в города с целью поиска более широкого рынка для сбыта своих товаров, а также для ведения самостоятельного хозяйства. Можно сказать о том, что с некоторого момента социально-экономического развития европейский город становится ловушкой.

Однако власть в городе изначально принадлежала феодальной знати либо пользовалась их покровительством, поскольку сами города стояли на земле феодалов и потому были обязаны платить им налоги. Феодалы, со своей стороны, были так же заинтересованы в развитии городов, так как контроль над местными рынками, торговля на дальние расстояния и промысел приносили дополнительный денежный доход.

С монетизацией экономики феодалы начинали все больше нуждаться  в деньгах, произвольно изменяя налоги и не опасаясь, что жители уйдут из города. Из-за этого городское недовольство перерастает в открытое противостояние. Этот процесс, развернувшийся с конца Xпо XIIIвв., сопровождался требованием обеспечения против произвольной эксплуатации, а также требованием автономии и самоуправления. Освобождение городов вошло в историю под названием коммунальной революции.

Эта революция в разных частях Западной Европы происходила по-разному. Так, в Средней и Северной Италии города добились относительной самостоятельности уже в XI-XII вв., некоторые из них подчинили себе значительные области вокруг, что в последствии позволило им стать городами-государствами (Венеция, Генуя, Пиза, Флоренция, Милан и др.). В Германии  имперские города, формально подчиняясь императору, фактически имели значительную свободу, имея право на объявление войны, заключение мира, чеканку монеты и т.д. Они приобретали независимость через выкуп привилегий (право на судопроизводство или выкуп пошлин на соль и т.д.) у монарха, что давало им практически полную политическую самостоятельность (примерно с XIII в.: Гамбург, Нюрнберг, Франкфурт, Бремен, Любек и др.). Могли заниматься самоуправлением и выбирать из своей среды городской совет и многие города Северной Франции: Бове, Лан, Амьен, Сен-Кантен и др. Такой свободы они добились за счет борьбы, зачастую превращавшейся в вооруженные столкновения. А в некоторых городах Южной Франции (а также в Италии и др.) смогли добиться свободы более простым способом -за счет уплаты крупной суммы денег сеньору. 

Новые самоуправляющиеся города – коммуны – имели выборный городской совет, суд, право самообложения, ополчение, финансы. Общая же организация самоуправления была выстроена по принципу общинного строя. Коммуна представляла собой «конфедерацию, основанную на обязательстве взаимной лояльности между равными»[7]. На практике же коммуна являлась достаточно узкой прослойкой элиты, состоявшей из городских верхов: купцов, банкиров, домовладельцев и землевладельцев.

Стоит отметить, что часто города не получали полную автономию[8], хотя и обладали рядом вольностей и привилегий, например, право иметь выборные органы управления, но управление осуществлялось совместно с сеньором. 

Важно подчеркнуть, что города были корпоративными образованиями: все привилегии и свободы, полученные городами, были даны всем их гражданам, которые получали статус «свободных», в отличие от сельского населения.

Почему ж коммунальное движение произошло именно в эту эпоху, принимая столь разные формы, одновременно и в старых и в новых городах?

Дело в том, что в Европе не сложилось территориальной империи, такой как Османская или Византийская, где религия имела подчиненное по отношению к светской власти значение.

Причиной этому стало то, что варварские королевства Запада возникали на территориях, где со времен Римской империи Церковь имела главенствующее значение в духовной жизни людей (а также сложившуюся иерархию и административную структуру), с чем светским правителям приходилось считаться. Церковь при этом имела собственные властные полномочия, связанные с ее культурным доминированием и высоким приоритетом духовной жизни общества, что было недоступно светским властям[9]. В результате возникли две общественные элитные иерархии, которые практически с самого своего формирования противостояли друг другу: начавшись с борьбы за инвеституру[10] и борьбы против симонии[11] конфликты между папой и императором достигли своего апогея в виде открытых войн во времена Высокого Средневековья[12].

В этих войнах и церковная и светская власти активно привлекали на свою сторону крупных феодалов и города. Причем основным инструментом такого привлечения служила раздача вольностей и привилегий: это означало, что местные феодалы были ограничены в возможности эти вольности отменить.

Самый яркий пример этому показывают итальянские города. Так, император Генрих IV, подстрекая жителей Лукки к восстанию против их епископа, награждает их привилегиями и приказывает, чтобы с этих пор «ни один епископ, герцог, маркиз, граф или кто бы то ни был не смел нарушать их прав». В противоположном  лагере также стараются обеспечить верность городов: графиня Матильда Тосканская, поддерживавшая папу Григория VII, пожаловала привилегии Мантуе в 1090г.[13] Также города активно участвовали в войнах Фридриха Барбароссы с папством в XII в., и позже в войнах Фридриха II в XIII в. 

Институциональный элитный конфликт стал причиной формирования большого количества независимых территорий, вступавших, помимо прочего, в частные войны друг с другом.  Здесь нужно отметить, что города, в силу центров накопления капиталов, а также в качестве резиденций основных участников, служили и основной военной целью. Это заставляло города иметь собственное вооруженное гражданское ополчение.

Города под предводительством местных элит использовали в своих интересах как широкий конфликт между церковной и светской властями (самым известным расколом по этому признаку стали партии Гвельфов и Гиббелинов в Италии), так и конфликты между монархами и их вассалами. За свою поддержку в виде ополчения, денег или оружия города требовали политических уступок. С появлением более технологичного оружия и особенно пороха политическое влияние городов как центров производства еще больше усилилось[14].  

В результате постоянных войн и развития торговли стали формироваться союзы городов, из которых самые известные – в Северной Италии и Германии[15]. Союз итальянских городов - Ломбардская лига  - был создан уже в XIIв. и успешно сражался с войсками императора в битве при Леньяно в 1176 г.  В результате города Ломбардии полностью освободились от феодальной зависимости, представив наиболее чистый образец коммуны.

Нужно сказать, что война папы и императора задала общий фон и структуру конфликта, длившегося почти 250 лет. И хотя процесс получения вольностей был сложный и непрямолинейный: города получали независимость в результате бунтов жителей (города Лангедока), прямого выкупа (в основном Англия), часто мирным путем - длительность противостояния позволила устояться вольностям городов.

Тем временем вольные города столкнулись и с внутренними проблемами: вырастив свои специфические городские верхи, происходившие в основном из числа бывших феодальных посредников, торговцев, банкиров, города фактически сменили конкретного феодала на коллективного (олигархию). Эта местная знать в свое время теми или иными способами добилась независимости города и затем заняла места в его управленческой системе.

Олигархия же стала устанавливать и собирать налоги. Управление же зачастую осуществлялось в пользу управляющих, что, например, приводило к невероятным долгам городов[16]. Однако с правовой точки зрения эта конструкция не была устойчивой, и олигархия достаточно быстро теряла легитимность, особенно по мере того, как забывалось, в результате каких событий была получена свобода. Началось давление снизу: с развитием производства, ремесленники, объединившись в цеха, начинают борьбу с аристократией.

Начиная примерно с 1300 г. многие города были охвачены гражданскими беспорядками: в течение столетия волна восстаний прокатилась по всей Европе[17]. Как и в случае с борьбой за вольность города, эта борьба имела различные результаты. В таких городах как Кёльн, Флоренция или Аугсбург, где была развитая промышленность, победили цехи (Флоренция, Базель, Страсбург, Гент) и получили доступ к участию в управлении. В других городах, где купцы занимали ведущую роль (Гамбург, Любек, Венеция, Вена, Нюрнберг), победила городская верхушка.

При этом отдельные представители городской элиты, а также окрестные феодалы начали пользоваться беспорядками, чтобы завоевать единоличную власть (Гонзага, Висконти, Сфорца)[18]. Самой знаменитой такой историей служит история банковского дома Медичи, надолго захватившем власть во Флоренции.

Однако мощь городов подрывалась интенсивностью военных действий, а также недостатком ресурсов, чтобы обеспечить устойчивую форму правления, подобную унитарному средневековому абсолютизму.

Итальянская городская верхушка искала выход в опоре на централизованную имперскую власть и покупке титулов и статусов[19]. Однако, как правило, преемственность управления создать не удавалось. Кроме того, наемное городское войско не могло обеспечить защиту городов от более сильных зарубежных армий. Во второй половине XVв. итальянские города за редким исключением (Рим, Венеция) стали попадать в зависимость от правительств других стран.

Вообще в XV-XVIвв. начинается укрепление централизованной власти абсолютистских королевств, которые различными способами интегрировали города в свой состав и ставили их администрации под прямой контроль королевской власти.

В итоге, города не просто победили в борьбе между папой и императором, а стали третьей независимой силой в средневековой системе. Однако это произошло за счет того, что они стали центрами накопления денег в условиях их общей редкости[20]. Сложился своеобразный симбиоз свободных капиталов и вольного города.

Это происходило как за счет торговли (поскольку города занимались исключительно товарным производством и опирались на денежный обмен), так и интенсивного развития банковского сектора и системы кредитования постоянных военных нужд папства, императора и многочисленных независимых княжеств[21].

Сами же вольные города получили возможность аккумулировать независимые финансовые капиталы не только из западной части Европы, но и с Востока, а также дали возможность для вкладывания и увеличения этих капиталов. Иными словами, эти деньги не зависели от иерархии: произошла приватизация денег. Как следствие, вольные города стали использовать деньги в качестве основного механизма для решения вопросов своего функционирования.

Появление независимых капиталов стало оказывать не только на экономическое развитие Западной Европы, но и на социально-иерархическую структуру: стали размываться как церковная, так и светская иерархии.

Что касается городской аристократии, то на примере итальянских городов очень быстро выяснилось, что сами по себе деньги не дают достаточной легитимности для элиты.

Тогда богатая городская аристократия стала искать другие способы получения легитимности и начала активное встраивание в уже существующие иерархии, используя широкомасштабную покупку должностей. Этому способствовало и то, что в условиях постоянных войн и нехватки средств на них, традиционные иерархии испытывали нужду в деньгах. Рассмотрим эти процессы подробнее.

Римская Церковь начала монетизировать свою деятельность уже с середины Высокого Средневековья, в чем существенную роль сыграли Крестовые походы. Это были многочисленные налоги, дополнительные сборы, суммы за освобождение от грехов, а с 1309 г. появилась твердая такса за утверждение епископов в сане. Со стороны членов курии широко распространяется практика взятия ссуды у купцов или ростовщиков. При этом гарантом таких сделок выступал папа: «папа не только облегчает курии выгодные денежные сделки между купцом и епископом, но и превращается в поручителя, который под угрозой устранения новоназначенного епископа от должности или даже отлучения от Церкви гарантирует купцу аккуратный и своевременный возврат данной им ссуды»[22]. Таким образом, и папа, и значительная часть церковной иерархии вовлекается в светские и чисто денежные дела.  

Церковь имела постоянных кредиторов, многие из которых были крупнейшими банкирскими и торговыми домами: Скотти Доминичи из Сиены, Спини, Фрескобальди, Моцци, Барди и Перуцци, Медичи. В XIV-XVвв. происходит фактическая легализация судного процента, причем под покровительством самой Церкви, хотя публично такая практика осуждалась. Более того, Церковь начала конкурировать с ростовщиками за право заниматься ростовщической деятельностью[23], и, в конечном счете, была вынуждена смириться с необходимостью кредитных операций, особенно в приморских торговых странах.

Какую роль сыграл денежный фактор в Реформации – является вопросом более глубокого исследования, однако хорошо известно, что ее идеологи выступали против погрязшей в грехе Церкви, вылившемся, в  частности, в практику отпущения грехов за деньги. Также результатом Реформации стали многочисленные религиозные войны, которые также нуждались в финансировании.

Нас же здесь интересует тот факт, что монархи как в католических, так и в протестантских странах (помимо всеобщего наступления на Церковь, секуляризации земель, ограничении ее в привилегиях) старались более не назначать на государственные должности клириков. Это послужило толчком к их замещению представителями знати, которые активно пошли в университеты и далее на королевскую службу (с середины XVIв.).

С монетизацией экономической жизни в Высокое Средневековье феодальная экономика постепенно начинает преобразовываться: теряет значение и феодальный способ вознаграждения за службу – раздача земли с крестьянами. Ценность приобретает денежная рента.

Поскольку монархи нуждались в деньгах на ведение войн, с XVв. начинается процесс продажи государственных должностей: посты получали те, кто предлагал за них наибольшую цену. Так как такие должности оплачивались плохо, а кандидат должен был еще и содержать штат, то должность сопровождалась рядом прав и привилегий и в итоге превращалась в частную собственность. Поэтому кандидат должен был как сам иметь деньги для покупки должности, так и получал право заниматься предпринимательством с целью покупки более высокой должности, что становилось методом продвижения по службе.

Покупка должностей стала способом получить влияние и власть для богатой аристократии. Эта система активно развивалась на протяжении XVI- XVIIвв.[24]

Итак, в основе отличия Запада и Востока лежало фактическое двоевластие светской и духовной традиционных иерархий в противоположность их единству на Востоке, вылившееся в длительный институциональный конфликт. В рамках этого противостояния появляется третий фактор – вольные города как центры независимых капиталов, что привело к увеличению роли  денег в социально-экономической жизни. В результате светская феодальная иерархия стала размываться, а феодальный принцип награды и продвижения по заслугам уступил место принципу продвижения за деньги[25]. 

Иными словами, дуализм светской и духовной власти сменяется дуализмом светской власти и власти денег. А это означает, что общественное развитие во все большей степени начинает определяться закономерностями движения денег. Это и есть начало капитализма.