Север и Юг

Но что лучше символизирует эпическую роль глобальной торговли, чем мое яблоко, выращенное на другой стороне земного шара, которое я ем в тот момент, когда его спелые европейские сородичи красуются рядом, на ветках?

– Уильям Бернстайн

Глобальная торговля пережила странное полугодие: цифры UNCTAD (UN Trade & Development – координационный центр ООН по проблемам развития и смежным вопросам торговли, финансов, технологий, инвестиций и т.д.) из свежего обзора мировой торговли показывают рост мирового товарооборота на $300 млрд. за первые полгода 2025 года. Это есть примерно +1,5% к январю–июню 2024 года, а в годовом выражении — самое слабое начало года со времён ковидного 2020 года. Важна здесь одна хитрая деталь: всплеск импорта на 14% в Соединённые Штаты и скачок европейского экспорта на 6% обеспечили почти весь прирост, тогда как совокупный импорт развивающихся стран упал на 2%, а южно-южный торговый фактически застыл. Фактически, Глобальный Юг впервые за десятилетие потерял роль «локомотива» в наращивании объемов торговли, и это — важный звонок о ползучей мировой рецессии, которой пока не хватает только официального названия; не считать же таковым полузабытую уже «новую нормальность».

UNCTAD пишет предельно конкретно: «структурные риски усилились — торговые потоки всё больше определяются тарифной-, а не ценовой конкуренцией». Формулировка неслучайна: в тот же день, когда вышел доклад, Белый дом разослал очередную партию писем-ультиматумов 23 партнёрам — Мексике, Канаде, ЕС, Бразилии, Японии, Южной Корее и другим — с анонсом пошлин от 20% до 50% с 1 августа, если «беседа не сдвинется». Тренд понятен каждому экспортеру: продай своё сегодня — завтра будет дороже, поскольку пошлины, либо не продашь вовсе. Именно поэтому Iквартал дал «аномально высокий» (формулировка Всемирного банка) объём отгрузок: компании-импортеры яростно и целеустремленно заваливали склады, пока не наступил момент, когда тарифная ловушка схлопнется и перевернет торговлю – при этом непонятно куда и как, поскольку эти тарифные цифры меняются чуть ли не каждую неделю.

Масштаб в $300 млрд. складывается из трёх неравных секторов. Во-первых, услуги: они выросли на 9% г/г на фоне туристического бума и цифровой аутсорсинговой экспансии США. Во-вторых, энергоносители: нефть, несмотря на вроде как избыточную добычу ОПЕК+ и прогноз IEA (американское энергетическое агентство) о самом скромном приросте спроса с 2009 г. (+0,7 млн б/с), в денежном выражении тянулась за баррельной инфляцией, поскольку страховые премии за проход Ормузского пролива после очередного ближневосточного обострения держатся на 0,35–0,45 % от стоимости груза, что почти в полтора раза выше майских значений. Наконец, третья компонента — закупка импортерами впрок товаров длительного пользования на американский склад до августовских тарифов: Минфин США показал, что таможенные поступления за девять месяцев фискального года (с октября 2024 года) перевалили за $108 млрд, и это почти вдвое выше прошлогодних уровней, а июнь дал рекордные $26,6 млрд чистых сборов. Увы, это не экономический рост (напомним, сейчас в США зафиксирован спад ВВП), это досрочно уплаченный налог на будущее потребление.

Далее, UNCTAD подчёркивает, что «разворот» произошёл главным образом в развитых экономиках: они добавили $240 млрд. из общих $300 млрд., причём $120 млрд. обеспечил один лишь американский импорт. Южно-южный контур поглотил всего 2% прироста и на деле дал нулевое изменение оборота, если убрать Африку, где экспорт вырос на 5% благодаря расконсервированным углеводородным и минеральным проектам. Банки BNP Paribas и HSBC уже снизили прогноз роста мирового торгового объёма 2025 года до 1,1% — вдвое ниже прошлогоднего, ссылаясь на «ресегментацию цепочек»; иначе говоря, здесь ожидается какая-то, непонятно какая, пересборка цепочек поставок. Всемирный банк даёт чуть больше — 1,8%, но он тоже признаёт проблемы. Пересмотр в размере -1,3% к январскому базовому сценарию во многом связан с весенним скачком тарифной неопределённости, так и не разрешившейся до настоящего момента.

Тем временем Латинская Америка теряет 3% импорта, Восточная Азия просела на 1,7%, а Южная Азия едва балансирует на нуле, но и там Всемирный банк отмечает «резкий отток заказов» из-за удорожания долларового финансирования и затрат на страхование маршрутов через Суэцкий канал и Ормузский пролив. Любопытен, впрочем, внутриафриканский прирост торговли на 16% -- но тут масса хитростей. Дело в том, что точка отсчёта – очень низкая база: AfCFTA (африканская зона свободной торговли) начала тестовый режим реального «нулевого тарифа» для 97% товарной номенклатуры только с 1 января 2024 года. Большинство первых поставок пошли в прошлом году в режиме «символических» партий, чтобы обкатать новые таможенные коды, поэтому первое полугодие выглядит почти пустым, с ростом во второй половине. Когда же с января 2025 торговцы стали оформлять обычные объёмы уже по линии AfCFTA, приборы показали резкий относительный скачок: UNCTAD фиксирует, что почти вся прибавка пришлась на «формальные» декларации внутри региона, а не на рост фактического тоннажа поставок товаров.

Так рождается парадокс: формально мировая торговля растёт, т.е. объективно складывавшаяся глобализация все еще не хочет разваливаться на блоки, несмотря на политические хотелки тех или иных лидеров, но по факту — концентрируется в центрах с двух сторон Атлантического океана, а динамика развивающихся экономик звучит как эхо 1980-х годов, когда Юг в своих торговых действиях полагался на спрос Севера. Отдельно стоит отметить определенный побочный эффект повышенных тарифов, связанный с «переклейкой этикеток»: продукция может сначала поставляться в страну, откуда пошлина в США ниже, чем из исходной страны-производителя. Безусловно, это дольше и дороже, дополнительные действия идут в стоимость товара на прилавках, но даже и так торговля оказывается выгодной.

Как это бьёт по денежному потоку корпораций? В американских отчётах — рост складских запасов на 18 дней в среднем по отраслям; в китайских — потеря 9% прибыли и единственный положительный сегмент — экспорт фармацевтики; в японских — рост оптимизма, но мрачное падение экспортных заказов. ЕС пока выигрывает: 6% добавочных поставок в США приятны, но угроза пошлины в 30% на весь блок уже заставила Еврокомиссию провести экстренное совещание и дать слова о «симметричном ответе», которого, впрочем, пока нет.

Кроме того, UNCTAD напоминает, что прошлое десятилетие миром правили два двигателя: технологическое проникновение с Севера на Юг и дешёвая логистика. Сегодня оба фактора заменены тарифным шаманством и страховой премией за те или иные риски. Конечный груз всё равно идёт, но бодрого роста уже не видно. Фактически, Север делает вид, что ему нужен Юг, лишь пока тот не превращается в конкурента. По факту же развивающиеся экономики проваливаются обратно в роль поставщиков сырья для Севера.

На этом фоне Всемирный банк оценивает риск явления «пролонгированной фрагментации» в -0,7% к мировому ВВП к 2026 г., если тарифная риторика не сменится реальной сделкой. BNP Paribas видит ещё жёстче: при реализации всех заявленных пошлин товарная торговля может упасть до нулевого роста уже в 2025 году, что вернёт глобальную долю торговли в ВВП к уровню 2003 года. А это значит, что покупатель сырья — нефти, меди, железа — перейдёт в режим «минимум запаса + максимум гибкости», самыми первым почувствуют себе африканские и латиноамериканские сырьевики с их моноэкономикой по добыче этого самого сырья.

Главный же вывод простой: торговля ещё растёт в номинале, но география и маржа этого роста меняются довольно сильно. Пока ставка США — собирать таможенные платежи и давить конкурента, а ставка Юга — ждать «открутки» назад. В такие моменты смотреть надо не на объём, а на распределение: если 80% приращения обеспечивают три страны, значит остальным досталась инфляция без выручки. А это и есть скрытый налог на развитие, который вместе с новым тарифным письмом приходит в каждый порт раньше, чем в новостную ленту.

Опубликовано 13.07.25 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.