Ракеты, проливы и нефть

«Никогда больше!»

– Еврейское

Израильские авиаудары по ядерно-ракетным объектам Ирана вечером 13 июня в одно мгновение превратили привычную карту ближневосточной нестабильности в открытую горячую фазу войны, подняв Brent на 7% до $74,2 за баррель и одновременно срезав почти три процента с глобальных фондовых индексов. Столь резкий ценовой рывок произошёл ещё до того, как Иран применил главный козырь — угрозу перекрыть Ормузский пролив, через который проходит свыше 25% мировых морских поставок нефти и порядка 20% мировой торговли СПГ. Стоит отметить, что даже частичная блокада уберёт с рынка 5–7 мбд и за пару недель вытолкнет Brent к $120. Зачатки паники уже заметны: Goldman Sachs и ING добавили к летнему прогнозу «военную» премию $6–8, а некоторые брокеры говорят о потенциале рывка к $150 при полном закрытии пролива – хотя конкретные цифры, конечно, идут по категории «вилами по воде».

С рынка нефти шок немедленно разошёлся по всем активам: золото подскочило выше $3400 за тройскую унцию, доллар укрепился к валютам развивающихся рынков, а доходности казначеек США опустились на 12 б.п., что традиционно указывает на бегство капитала в активы-убежища. При этом надо отметить, что реальный вклад Ирана в мировую добычу невелик — около 3 мбд или 3% глобального предложения, но география трубопроводов делает именно его способным «дёрнуть рубильник» в Ормузе и перевернуть рынок. Пока израильские F-35 не тронули терминалы на острове Харк, отвечающие за львиную долю иранского экспорта, но Тегеран уже заявляет, что ответом станет «немедленное изменение режима судоходства в Персидском заливе», между строк читая «мины на фарватере – и плавайте как хотите».

Для Соединённых Штатов этот сценарий грозит возвратом инфляционного импульса. Дополнительные 10–25 центов появятся на американских АЗС в течение двух-трёх недель, подтянув среднюю цену бензина к $3,4 за галлон и прибавив не менее 0,2% к июньской инфляции. Важно тут то, что в текущей конфигурации цен каждый рост барреля на $10 прибавляет ещё 0,2% инфляции и снимает 0,1% с ВВП США, и при $100 и выше за баррель ФРС будет вынуждена забыть о снижении ставки до конца года. Долгосрочные казначейки в этом случае останутся на низах и, вероятно, начнут копать дно – что негативно отразится на обслуживании госдолга, с которым и так очередной раунд баталий относительно потолка. По факту, недавнее замедление американской инфляции до 2,4% может оказаться «мгновенной фотографией», а не трендом, если нефть пойдёт к трёхзначным уровням. При этом с политической точки зрения Белый дом балансирует на грани: с одной стороны, он не может допустить блокаду Ормуза, с другой — прямое вовлечение в войну рискует превратить локальный конфликт в региональный пожар, что неизбежно ударит по биржам и рейтингу действующей администрации, у которой и так проблемы с местными «несогласными».

Россия оказывается в парадоксально выигрышном положении. Уже при нынешних $74 баррель Urals торгуется с дисконтом $12 к эталонному Brent и это принесет дополнительные деньги в бюджет, а при $90 доходы от экспорта вырастут почти на 30%. Однако даже жёсткий «нефтяной потолок» в $60 становится дырявым, когда рыночная цена прыгает к $100: скидки компенсируются, а маршруты через излишне длинные танкерные цепочки снова оказываются вполне выгодными.

Европе нынешний кризис также бьет по экономике. В Лондоне Национальный институт экономических и социальных исследований считает, что дополнительные $20 к баррелю прибавят 0,4% к инфляции еврозоны и снимут около 0,2% с роста, а канцлер казначейства Британии уже публично готовит электорат к «новой нефтяной надбавке» в коммунальных платежах. Британская зависимость от ближневосточного СПГ остаётся высокой: именно Катар покрывает до 15% зимнего пика спроса, и любые перебои в Ормузе поднимут спотовые цены на газ, что моментально попадёт в электроэнергетическую корзину и создаст каскадное удорожание всей цепочки поставок. Для континента ситуация схожа: рост цен на нефть тянет вверх и газовые форварды на нидерландской бирже TTF, а ЕЦБ, который всего две недели назад сделал первый шаг к понижению ставки, рискует снова зажать тормоза, оказав еврозону в ловушке «низкого роста и высокой цены энергоресурсов».

Китай, крупнейший мировой импортёр сырой нефти, смотрит на карту пролива мрачно и с печалью. Дело в том, что в прошлом году 25% китайского импорта СПГ шло через Катар и ОАЭ, а сырой нефти — ещё больше, поэтому любое минное заграждение в проливе мгновенно обернётся скачком спотовых закупок на Дальнем Востоке, ростом фрахта и поиском альтернатив, которых у Пекина всё меньше. Государственный комитет по делам развития и реформ уже призвал нефтекомпании «рассмотреть расширение стратегических запасов», а Народный банк Китая проводит вербальные интервенции, уверяя, что инфляционный всплеск будет «временным»; тут вспоминается Джером Пауэлл в США и его заклинания про «преходящую» и «временную» инфляции. В худшем случае Китаю придётся субсидировать энергоёмкие отрасли или допустить переложение издержек в экспортные цены — и это либо удар по бюджету, либо потеря конкурентоспособности китайских товаров.

Выросла в цене морская страховка: премия за прохождение Ормуза подорожала на 40% за два дня, а британские клубы взаимного страхования (P&I Clubs) ввели надбавку «военный риск» в размере 0,7% от стоимости груза. Далее по цепочке – этот рост обернется повышением стоимости логистики для каждого стандартного контейнера из Азии в Европу, что автоматически поднимает цену конечных товаров на полках. Сырьё дорожает уже сейчас, аналогично дорожает логистика, страховка дорожает, а значит, любой бизнес-план c низкой маржой оказывается под угрозой. При этом даже единичные атаки дронов или морские мины приведут к еще более высокой страховой премии и, следовательно, перманентно высокой цене барреля.

В финансовом пространстве рынок акций реагирует классически: энергетика растёт, технологические и цикличные отрасли падают. ExxonMobil +2,2%, Conoco +1,9%, тогда как технологический индекс NASDAQ теряет 1,8 %. Безопасные гавани — золото и казначейки — получают приток, но эффект компенсирован сильным долларом, который бьёт по развивающимся валютам и усиливает отток капитала из Турции, Бразилии, Индии — там, где рост был завязан на дешёвую энергетику. Индия официально заявляет, что «значимого макро-эффекта пока нет», но рупия уже ослабла на 1,5% за сутки, а Центробанк страны признаёт: если Brent закрепится выше $90 за баррель, прогноз инфляции 4,5% придётся пересматривать.

На стыке геополитики и политики климата кризис ставит ещё один вопрос: как поведёт себя ОПЕК+. КСА давно мечтает о ценах выше $100, но слишком высокая отметка подталкивает Запад к высвобождению стратегических резервов и новым инвестициям в сланец. Вероятно, саудиты выберут «санитарный коридор» — не будут сразу компенсировать выпадающие поставки, но и не допустят чрезмерного роста цен. Здесь стоит отметить, что кое-какие обходные трубопроводные мощности у арабов есть. Так, не на полную мощность работает нефтепровод «Восток-Запад» (он гонит нефть к терминалам в Красном море) и труба до порта Фуджейра на берегу Оманского залива. Т.е. – не так все плохо, минные заграждения не закупорят арабскую нефть наглухо. Но ничего хорошего в этом тоже нет.

Что в итоге?

Мировая экономика в середине июня балансирует между тремя линиями фронта. Первая — собственно линия соприкосновения Израиля и Ирана, где каждое новое попадание в инфраструктуру может вытолкнуть баррель на десятки долларов вверх. Вторая — узкое горло Ормуза, где вероятность полной блокады пока невелика, но страховая премия и задержки уже «встроили» в рыночную цену дополнительную инфляцию. Третья — политики ключевых центробанков, которым придётся решать, что важнее: сдерживать рост цен или спасать остывающий рост. Для США это значит отложить снижение ставки и согласиться на целевую инфляцию ближе к 3%; для Европы — терпеть сочетание слабого роста и новой волны тарифной инфляции; для Китая — выбирать между субсидиями и переориентацией импорта; для России — временно нарастить нефтяную ренту, рискуя усилением санкционного давления. И в каждом случае судьбу реальной экономики будет решать не столько масштаб ударов, сколько длительность нервного ожидания; история показывает, что даже без перекрытия пролива страх войны может быть дороже самой войны.

Опубликовано 15.06.25 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.