Автор: Дмитрий Алексеев

О возникающих вопросах и трех давних аспектах

Далее стоит собственно вопрос об устройстве системы таких городов, распределенных на некоторой (в нашем случае – необъятной российской) территории, поскольку именно связи между 1) такими, управляемо-планируемо-франшизными городами и 2) между такими городами (наверное даже "деловыми поселениями", ибо слово "город" нас обманывает своими коннотациями, равно как слово "бизнес", кстати) и поселениями, исторически сложившимися, неизменно должны и будут устанавливаться хозяйственные связи, а также выстраиваться коммуникации, протяженность которых будет выступать в качестве фактора плотности организации территории страны (ойкумены) и во многом иметь определяющее значение для фактора мобильности объектов инфраструктуры и типологии транспорта. То есть в вопросе о системе городов заключено сразу несколько:

• о характере связей новых и старых поселений, если таковые вообще возможны (может, с последних нечего взять, и они будут постепенно "отживать свое");
• об условиях плотностного распределения поселений – особенно с учетом того, что франшиза в рамках деловых консорциумов и межправительственных соглашений может быть реализована как в ближнем, так и в дальнем, зарубежье;
• о возможности для комплекса или кластера (в пространственном смысле) новых городов реализовывать межгородские проекты с образованием экономических кластеров в отмеченном выше смысле (здесь же – отдельные вопросы о том, какое экономическое содержание может иметь идея таких "экономических городов-побратимов" и насколько такое побратимство способно быть размазанным по пространству планеты);
• о планировании спроса и переориентации мобильной инфраструктуры города под показатели нового спроса глобального или странового масштабов (кстати, гибкость такого спроса – существенное основание для рассмотрения вопроса о мобильной или трансформируемой инфраструктуре, которую, в свою очередь, нужно соотнести с критикой идеи диверсификации производств Григорьевым, только применительно к масштабам торгово-промышленного региона, каковым является город);

В рамках упомянутого выше дизайна планетарного масштаба и предлагается создание городов в качестве не столько даже торгуемого продукта, сколько, прежде всего, производимого под некий спрос эргона – как правило, под спрос крупных экономических групп влияния, для которых деньги играют вполне инструментальную и административную функцию. Причем такой "город-как-товар" (или, лучше сказать, "деятельностная среда как товар"), представляющий собой некий продукт, на который есть платежеспособный спрос (то есть нечто нужное и полезное, на что стоит тратить время и усилия), может производиться в самых разных масштабных линейках: от дачного кемпинга до мегаполиса.

Между тем, город, формирующийся в процессе исторического естества, и город, формируемый товарно-искусственным образом, есть образования, имеющие свой цикл жизни, только последний оказывается более адаптивен к собственной диссоциации и трансформации, а также к диссоциативным процессам, возможным в системе коворкинговой работы проектных групп.

Если говорить о городе-товаре, то, конечно, следует быть готовым к вороху принципиальных проблем и задач, которые тут обнаруживаются. А поскольку лучшей тактикой оказывается считать, что типичные проблемы имеют типичные решения, постольку здесь оказывается недурным обратиться к историческим примерам чего-то похожего; и первое, что здесь вспоминается – торговый город Гамбург, хотя такой подход, весьма вероятно, и не будет очень продуктивным в силу того, что и Гамбург не был городом-товаром, поставляемым "под ключ" (который градостроители выносят не победителю, но покупателю) или "в коробке" (в середине XX век проект такой коробки назывался "Девятое небо"), и сама история, в известной нам ее части, вряд ли предложит что-то подобное в понятиях индустриального или постиндустриального городского поселения – за исключением разве что военных лагерей, обмениваемых на "принцессу" замков срочного возведения (но это уже феодальная фишка), да (уже более близких чему-то индустриальному) готовых поселковых инфраструктур геологических экспедиций, во многом следующих традициям той же регулярной военно-полевой каструметации классической эпохи. Эти все примеры, разумеется, будут учтены при поиске и оценке подходящих решений. В частности, город как товар, покупаемый проектантами и населяемый ими, должен быть как раз демаркирован от своих средневековых подобий, когда сеньоры обменивались городами и завоевывали их, воспринимая города как целостный полуресурс-полутовар, причем не только по основанию особого социального актора, представляющегося субъектом интереса в таком городе, но и по основанию отмеченной мобильности компонентов его инфраструктуры, носящему скорее технологический характер. К тому же владетельные средневековые сеньоры никогда не покупали ни часть городской инфраструктуры, ни бизнес по ее производству и обслуживанию – это купеческое занятие было немыслимо для суверена, распространяющего свой суверенитет на тотальность жизни, равно как немыслимым было то представление о той инфраструктурной сложности, требующей разделения труда и обеспечения согласованной работы, что связана с численностью населения общества, преодолевшего проблему демографических циклов пока что единственно известным человечеству способом – созданием капиталистической экономики. И уж точно, суверены не покупали город для того, чтобы "довести его до ума" и продать кому-то: их задача заключалась в распространении своего влияния через экстенсивное расширение пространства присутствия и получение в свое распоряжение как можно большего числа земель и городов, а не в улучшении качества "принадлежащей Богу" среды обитания – тем более ради какого-то "творчества народных масс"; последние должны были быть исправно встроены в принадлежащую суверену или сеньору малоденежную или даже безденежную систему разделения труда, работая на его интересы и получая от него милостивые благоволения за верную службу, нередко в натуральном виде. Иное дело – вольные торговые города, но этот феномен, при столько сильной похожести на то, о чем здесь идет речь (прежде всего, магнатским характером правления), столь сильно вписан в контекст европейской истории начала "эпохи денег", что извлечь его и применить сегодня в чистом виде не представляется возможным – прежде всего, потому, что сегодняшняя экономическая реальность связана с серьезным кризисом капиталистической системы в целом и денежного обращения в частности – причем достаточно сложного, работающего на несоизмеримо более сложные инфраструктуры и социумы. Не говоря про то, что в те времена комплексная селитебная среда просто не могла даже мыслиться в качестве торгуемого продукта, и что в контексте сегодняшнего дня речь снова идет о человеке нового типа, не являющимся прямой калькой с типологических форматов прошлого.

Также вольные города предренессансного периода возникли из отделения денег от государства, но сами деньги имели государственную природу. Именно поэтому для нового города-поселения, возникающего вследствие кризиса того периода, что начался вольными городами, здесь рассматриваются новые модели денежных отношений, включая предположения о возможностях криптовалют, проходящих горнило сомнений, исходя из предпосылки о неком вызове, на который они стали ответом. Деньги вольных городов по-любому были чужими деньгами, взявшимися как будто "из ниоткуда". В городе проектантов это должны быть собственные деньги города, и они не должны быть зависимыми от государственных структур или структур, несущих возможность огосударствления, но более того: их задача – институционально воспроизводить способ бытия проектантов, которые не есть проектанты-протестанты именно в силу того, что в своей данности они преодолевают как исчерпанность торгово-финансовой модели, так и современный протестантам абсолютистский и конституционалистский типы монархической государственности. К тому же для города проектантов заведомо не актуален конкретно-исторический конфликт гвельфов и гибеллинов.

Между тем, хотя идея города-товара демонстрирует радикальное качественное отличие от идеи исторических форм прочих городов, набор основных аспектов требований к нему соответствует прочим и сводится к трем, это:

• способы формообразования и разграничения объемов – собственно объемное, или архитектурное, проектирование (в котором, для случая города-товара, особую роль будет играть фактор мобильности);
• способы обеспечения экосистемы и жизни, включая экономический примитив сельхозки (но реализуемый, с учетом нынешних возможностей, климатронным способом);
• способы коммуникации, включая систему денежного обращения.

Именно здесь для города-товара, работающего на человека-проектанта (идущего далее веберовских как естественного, так и организованного, человеков), можно начинать в качестве гипотезы более пристально рассматривать модель "частных" или "полуоткрытых" денег, основанных на принципе персональной ограниченной эмиссии, безотносительно к тому, как они называются и имеют ли они электронный формат.